Я ухожу

– Думаю, что да. У меня не было инструкции по применению, но что-то подсказывает, что стоит щелкнуть пальцами и все сработает. В противном случае ты бы не пришел. И именно поэтому ты первый упомянул о переговорах.

– Хорошо, Шипастый. Ты оказался гораздо интереснее, чем я думал. Возможно даже чересчур интересный. Циничный, жестокий, безжалостный. Положил здесь всех моих сынов, хотя Отец бы с ними, но ты пожертвовал всей группой, чтобы добиться своего.

– Удивительно, как ты можешь ошибаться в людях, – я хотел улыбнуться, но мышцы лица предательски подвели. И получилось что-то вроде нервного тика. – Хорошо, что Отец доверил тебе только умерших.

– Неужели?

Сияние Несущего Свет запульсировало. Видимо, он испытывал какие-то эмоции. И едва ли положительные. Жалко, что не разберешь – какие именно. Можно, конечно, спросить, однако голова была забита совершенно другим.

– Единственное, что помогло мне добраться сюда – любовь.

Небо вздрогнуло от хохота Несущего Свет. Люцифер качнулся, грозя упасть с кресла. Ржал неистово, именно так, как сражались его сыновья. И долго. Я даже успел заскучать. Но и прерывать божественное создание не решался. Благо, вскоре все закончилось. И то лишь потому, что Люцифер чуть не захлебнулся собственной слюной и закашлялся.

– Что ты можешь знать о любви, Шипастый? – сказал он, утирая слезы. – Ты профессиональный убийца, который и собственную жизнь не особо ценит. Не говоря уже о чужой. Ты, можно сказать, напрямую работал на меня. Отправил сюда немерено людей и теперь говоришь о любви?

– Ты прав, – согласился я. – Я плохой человек. Я отвратительно жил и делал много ошибок. Апостол Петр не будет ждать меня у врат верхнего порядка или как он там называется. Хотя бы потому, что верхний порядок мне не светит. Ты прав во многом, кроме одного. Я знаю, что такое любовь. И именно теперь осознал это еще сильнее, чем когда-либо. Я сейчас не только о той банальности, которую подразумевают под отношениями мужчины и женщины. Я говорю о любви мужчин, которую нормальные люди называют дружбой. О любви ученика и наставника, которую можно назвать преданностью. Я видел все это сам по дороге сюда. И я скажу больше, ты тоже знаешь, что такое любовь.

– Неужели? – с насмешкой спросил Несущий Свет. Но мне показалось, что в его голосе прозвучали какие-то незнакомые нотки, за которые можно уцепиться.

– Я долго шел по этому Городу. Я видел его настоящим. Таким, каким его создала могущественная сущность. И знаешь, что я понял?

Несущий Свет ничего не ответил. Но он подался вперед, внимательно слушая. Меня даже обожгло его силой.

– Такой ужасный и одновременно поражающий своей правдой Город можно было создать только в одном случае. Когда искренне любишь то, чем занимаешься. Ты создавал это место с любовью. И мне кажется, что ты сам это прекрасно знаешь. Пусть для рядового человека она может казаться извращенной и страшной.

– Ха, Шипастый, ты удивил меня второй раз за день. Это дорого стоит, – хлопнул себя по колену Люцифер. Словно передо мной сидел сосед, слушавший интересную историю, а не целое сверхсущество. – Только что это меняет? Или ты думаешь, что из любви к собственному творению я пойду на все твои условия? Лишь бы спасти этот Город?

– Конечно нет. Глупо было бы так считать, – спокойно ответил я. – Я сказал это только потому, чтобы ты понимал – я знаю.

– Признаться, ты не такой уж тупой солдафон, каким я тебе представлял прежде. Тебе даже присуща некоторая гибкость ума, – усмехнулся Несущий Свет. – Но давай все же ближе к сути. Хотелось бы закончить Эру здесь и продолжить заниматься делами. Знаешь ли, у меня не так много времени. Люди все умирают и умирают.

– Что ж, если к сути, – чуть помедлил я, думая, с чего бы лучше начать. – Мое условие таково: все сохранится как есть. Берит останется править Городом, одна Эра станет сменять другую, мертвецы будут продолжат прибывать и уходить на те порядки, которые отведены им согласно содеянному, само собой, поучаствовав в твоей жестокой игре. Все это будет, если…

Тут мое сердце бешено забилось. Потому что условие действительно было, как бы сказать помягче, нахальным. К тому же ультиматум тоже не располагал к душевной беседе. Но тут уж ничего не попишешь. Сказал «а», говори и «б».

– Если ты вернешь всех, кто заключен в артефакте и мою команду обратно на Землю.

– Даже так? – сияние Несущего Свет запульсировало так часто, что казалось, со мной сейчас припадок случится.

А еще я почувствовал давление. Будто резко стал погружаться под воду без всякого скафандра. Сила, которую нельзя было объяснить и с которой невозможно бороться, коснулась меня своими протуберанцами. Но следом тут же отступила и дышать снова стало легче. Люцифер мог размазать меня на месте, но не стал этого делать.

Впрочем, после короткого вмешательства у меня намокла от пота спина, в висках застучали железные молотки, а сердце бешено заколотилось. Люцифер склонил голову на бок и негромко спросил.

– Скажи мне, Шипастый, и почему я должен пойти на это?