Я умею прыгать через лужи. Это трава. В сердце моем

Когда позднее кредиторы объединились с целью добиться его банкротства и он, к своему ужасу, понял, что все, ради чего он трудился, скоро будет потеряно навсегда, Фулшэм вдруг начал проявлять сочувствие к рабочим. Он разгуливал по фабрике, вступал с ними в разговор и не только не замечал хищений заготовок и подошвенной кожи, но чуть ли не поощрял их. Он хотел стоять плечом к плечу со своими рабочими в тот момент, когда разразится катастрофа, после которой он очутится на улице — так же, как они. Ему нужно было их участие, дружба и — больше всего — их уважение.

— Послушай, Сэм, я ведь всегда обращался с тобой хорошо, не правда ли?

Свою карьеру он завершил ночным сторожем компании, производящей оборудование для обувных фабрик, с заработком в пять фунтов в неделю. Но сейчас, когда я вошел к нему в кабинет, он еще находился в том состоянии, когда хочется найти виноватого. Всю ответственность за положение дел фирмы он пытался взвалить на плечи своих служащих.

Мистер Фулшэм взглянул на документ, который я положил перед ним.

— Итак, они его поймали, — сказал он. — Никогда бы не поверил, что Карлсон может так поступить со мной!

Он продолжал рассматривать документ, и вдруг вскипел:

— Будь он проклят!

Он отбросил бумагу и взглянул на меня; лицо его покраснело.

— На какую сумму он проворовался? Я должен знать. Хочу предъявить ему счет сполна!

Услышав это, я тоже обозлился, но моя злость была направлена против него.

— Сейчас я вам все доложу по порядку, — сказал я. — Слушайте внимательно. В одном случае при покупке был выдан чек, в другом — чека не было, в третьем — покупатель купил домашние туфли и банку сапожного крема, однако в чеке указаны только домашние туфли.

Я проверил список проданных Карлсоном товаров и установил, что в первый день посещения контролером магазина в выручке недоставало десяти шиллингов; на следующий день — пятнадцати шиллингов шести пенсов, на третий — одного шиллинга.

Как же образовалась эта недостача? Карлсон просто-напросто присвоил деньги. Но, взяв их, он все же не пал так низко, как пали мы сами. Приемы, которыми пользуются эти пройдохи контролеры, всегда одинаковы. Они приходят в магазин с заранее обдуманным намерением толкнуть продавца на кражу.

На этот раз дело обстояло так. В первый день контролер покупает пару ботинок за два фунта, а Карлсон указывает продажную цену в тридцать шиллингов, то есть на десять шиллингов меньше. Настоящая цена этой пары именно тридцать шиллингов, и контролеру это известно. Он прекрасно знает, что в наших магазинах самые лучшие мужские ботинки стоят тридцать шиллингов, но он настаивает: «Нет ли у вас пары подороже?» Заметьте — не лучше, а подороже.

Поскольку фирма поощряет «надбавки» — вы ведь отлично знаете, что продавщицам выплачиваются комиссионные за обувь, проданную по ценам выше установленных, — поскольку наша фирма поощряет это, Карлсон достает точно такую же пару ботинок и говорит покупателю, что это — ботинки лучшего качества и стоят они два фунта. Он ни в коем случае не хочет упустить покупателя.

Контролер хватает ботинки за эту цену, а Карлсон лишние десять шиллингов кладет себе в карман. Тут Карлсон опередил нас, — он украл десять шиллингов, которые, если бы не он, украли бы мы.

В следующий раз эта ищейка не дожидается чека, У него, видите ли, нет времени.

«Нет, не надо чека, спасибо. Я тороплюсь на поезд».

В результате у Карлсона оказываются нигде не записанные пятнадцать шиллингов и пять пенсов, — он берет их себе.

В третий раз Карлсон выписывает контролеру чек за домашние туфли; тот уже уходит, но вдруг вспоминает о креме: «Ах, совсем забыл — дайте мне две банки сапожного крема!» Контролер не ждет, чтобы стоимость крема вписали в чек, и Карлсон кладет в карман и этот шиллинг.

Вся беда в том, что Карлсона соблазнили опуститься до нашего уровня, до уровня администрации, и он не выдержал искушения. Карлсона надо было предупредить, чтобы возможность воровать он предоставил нам. Мы специалисты этого дела, он — только жалкий любитель.

— Что вы несете, черт бы вас подрал?! — закричал Фулшэм, вставая.

— Я говорю дело, — возразил я. — Мы все катимся под гору — Карлсон, вы, я — так какого же черта! Вы его уволите, но ведь и наш черед близится. Давайте будем искренни хоть раз!

Но по какой-то непонятной причине гнев Фулшэма уже иссяк. Напряжение его спало, и он вдруг улыбнулся мне, как наивному ребенку.

Глава 15

Стоило только нашей «Модной обуви» получить крупный заказ, как мистер Фулшэм немедленно проникался верой в будущее. Фургон, нагруженный коробками с обувью для отправки розничным торговцам, становился в его глазах символом процветания; в такие минуты мистер Фулшэм пружинистой энергичной походкой шагал по фабрике, с особым удовлетворением останавливаясь перед полками с готовым товаром.

Но когда я входил в его кабинет с бухгалтерскими книгами, лицо Фулшэма выражало глубокое недовольство.

Отчеты, которые я приносил, показывали убыток на заказах по предложенным им расценкам, и это неизменно раздражало его.

— Ну, что там опять? — хмуро встречал он меня.