Я умею прыгать через лужи. Это трава. В сердце моем

На «чистой» работе девушки работают себе и работают, пока замуж не выйдут, они и поговорить-то толком не умеют. Оттого-то мужчины охотнее разговаривают с мужчинами. Что там говорить — девушек воспитывают плохо, большинство их понятия не имеет, как вести дом, а это ведь самая важная работа в мире.

Несколько месяцев тому назад я лежала в больнице, сиделка принесла мне как-то обед. «Что это? — спрашиваю. — Говядина или баранина?» Она поглядела в тарелку. «Не знаю», — говорит.

А я, когда мне было двенадцать лет, умела приготовить обед не хуже, чем моя мать. У буфетчицы сердце отзывчивое и руки щедрые — запомните это.

Она встала.

— Спасибо, — сказал я.

— Не стоит, — ответила она. — Меня еще в жизни никто так хорошо не слушал.

Глава 17

Долли Тревис, — сказала мне как-то буфетчица Джин Оксфорд, — уже столько раз бросали мужчины, что она цепляется за своего Гарри, как за соломинку. Она вытерпит от него все, лишь бы он не ушел от нее совсем. Положение у нее унизительное, но она все еще на что-то надеется. Вот до чего иногда доходят одинокие женщины сорока пяти лет.

Мы говорили с Джин о ее приятельнице, которая недавно поселилась вместе с ней. Мне было сказано, что приятельница возьмет на себя половину стоимости квартиры и что она «никому не доставит хлопот».

Долли не работала, она была «содержанкой». Содержал ее Гарри шестидесятипятилетний толстяк с желтоватым цветом лица и красными пятнами на пухлых щеках.

Гарри вылезал из своего дорогого автомобиля, тяжело дыша, и хмуро смотрел на собственный живот, на котором, казалось, навсегда оставило след вдавившееся в него рулевое колесо.

Выйдя из машины, Гарри одергивал жилет, смахивал пепел с брюк, поправлял галстук и, преодолевая естественное стремление своего тела двигаться возможно медленнее и осторожнее, бодрой походкой шел к двери.

Ему не приходилось звонить, дверь сразу же распахивалась перед ним; Долли уже ждала на пороге после долгих часов, проведенных у окна в комнате Джин на втором этаже.

— Гарри! — восклицала Долли Тревис, и в голосе ее звенела благодарность.

Долли подолгу выстаивала так у окна, но это не было счастливым ожиданием возлюбленного; все это время она была погружена в мучительное сомнение.

Из окна их комнаты был хорошо виден дом, где находилась квартира Гарри и куда он часто привозил с собой женщин. Это был богатый человек, владелец прибыльного агентства, он легко и свободно тратил деньги на свои удовольствия.

С девушками, которых он приводил к себе, он, по всей вероятности, знакомился в холлах фешенебельных гостиниц, а может, они работали в конторах фирм, с которыми он имел деловые связи. Девушки эти были хорошо одеты, держались самоуверенно, некоторые с улыбкой заглядывали Гарри в глаза, когда он пропускал их в двери своей квартиры. Они оставались у него часок-другой, иногда целую ночь. Долли точно знала, сколько времени они там проводили. Она вела этому учет.

— Долли не смеет упрекать его, — рассказывала мне Джин. — Он сразу бросит ее, если она хоть слово скажет. Гарри выдает ей пять фунтов в неделю и иногда берет ее с собой куда-нибудь вечером, если ему не подвернется что-нибудь поинтереснее. Она веселая, умеет одеваться и все еще хорошенькая. Когда Гарри бывает где-нибудь с Долли, он даже внимателен к ней. Его устраивает постоянная содержанка, к которой он может заявиться в любое время. Бедняжка Долли — именно то, что ему нужно.

Затем Джин поведала мне, что Долли просто не в силах оторваться от окна — ей необходимо все время следить за квартирой Гарри.

Я сказал, что мне такое занятие кажется удивительно бессмысленным, и ото всей души пожалел Долли.

— Я уж и то ей говорила, — вздохнула Джин. — Говорила, что если она будет торчать у окна и прислушиваться к каждому звуку, то кончит сумасшедшим домом. Я пригрозила, что ей придется переехать от меня, если она не прекратит это. Если хотите знать, я сама начинаю нервничать. Места себе не нахожу. Стоит ей увидеть, что из его машины выходит девушка, она будто каменеет вся. Взглянет на часы и смотрит, смотрит не отрываясь, и лицо у нее делается… просто невозможно смотреть на такое лицо.

Мне пришлось однажды видеть, как машина сбила девушку, она лежала на мостовой вся в крови, платье задралось кверху, а девушка лежала и ничего не чувствовала. Это — скажу я вам — было очень страшно, кругом мужчины смотрят, а она ничего не знает. Когда она пришла в себя, она попыталась опустить юбку, но не смогла. Я подошла, поправила на ней платье, и она посмотрела на меня… никогда не забуду этого взгляда — в нем не просто благодарность была, а еще что-то, я даже выразить не могу, что именно…

И вот, когда Долли не отрываясь смотрит из окна на Гарри, который приехал в машине с другой женщиной, у меня бывает на душе так же плохо, как когда я увидела ту девушку на мостовой.

— Почему же она его не бросит? — не выдержал я.

— Вы — не сорокапятилетняя женщина, у которой ничего в жизни не осталось, — ответила Джин, глядя на меня с высоты своего жизненного опыта. Вам этого все равно не понять.