Я увожу к отверженным селениям

— работаю и не жалуюсь. Талант свой в землю закопал. При кажут вырыть — мигом сто печатных листов на гора выдам».

Кажется и впрямь он в двадцатые годы пописывал... Да и сей час, наверно, пачкотней занимается в свободное время... Опи шет, как эту дорогу молодые добровольцы строили... о нас, конечно, не вспомнят... постесняются... На меня он не из-за письма обозлился, хотя отчасти и за письмо тоже: Лиля ждала ответа, а я промолчала... Почерк мой они, наверно, подделали...

Лиле написали, что хотели... Но как он хотел принудить писать меня! «Вы думаете, что вы одна честная, доктор, а остальные — твари дрожащие. Я — тоже человек. Велели мне — делаю, а вы — непорочность разыгрываете. Заставлю и вас, доктор!»

Не заставил... К воровкам в БУР перевел. Убивать не захотел: над мертвым не посмеешься... Обещал, что встретимся, вот и встретились... Если бы завтра... приехал он... когда их всех отправят в больницу... Пусть бы я здесь осталась одна... Один на один с ним разговаривать не страшно... Быот всегда в самое слабое место... Привычка... Что он там делает?.. Если с Ритой что случится... А что я могу?.. Закричу, чтоб стреляли в меня?..

Посмеются... Плюнут в лицо и уйдут... Лиза... Что она сделает, если Гвоздевский расправится со мной?.. Смолчит... «Себе ку сок нужней». Не смолчит — себя зря погубит... Бедный капи тан... Он сейчас готов отдать все, лишь бы добром кончилось...

Треугольник: я, Лиза, полковник... Полковника ослушаться нельзя... Меня выдать — Лиза съест... Лизу перевести из одной комнаты в другую — сил не хватит... Откуда это выражение: из одной комнаты в другую? Вспомнила: рассказ Подъячева...

В двадцатые годы Гвоздевские увлекались Подъячевым... «Вы думаете, я себя чувствую обязанным? Спасти мне жизнь, доктор, — это ваш долг. У меня долг другой». Да, гражданин полков ник, у вас другой долг и обязанности иные... Он не терпит, если человек немного умнее его... Глупее быть трудно... Люди...

Зачем она вышла из строя? Завтра капитан с ней поговорит...

Как я устала! Войти в запретную зону? Могут изувечить, не убить... Слабодушие? А как называется то, что я вижу еже288

минутно?.. Вижу и не могу никому помочь... Какая польза от меня людям... Вот лежит женщина, а я стою... Закричать на охранника? Завтра вместо больницы все будут в карцере... А

больница? Я их спасу? Я уверена в этом? Но я тоже человек...

мне не хочется ничего делать... Я не имею права на подлость...

а на самоубийство имею право?.. Когда меня вызвали к Гвоздевскому, он корчился от боли и очень боялся лечь на опера ционный стол: врачи молодые, неопытные... они ошиблись.

Стоило бы мне уверить, что он выздоровеет, — и сегодня я не встретилась бы с ним... Преступление? Да, преступление! Но я имею право на него! Хватит всепрощения! Сам Христос не простил бы этим людям... Если бы пристрелили... Как хорошо и просто...

— Полковник вертается... очнитесь, доктор! — услышала Любовь Антоновна голос Кати. И другой голос, Любовь Анто новна узнала его сразу, — голос полковника Гвоздевского: — Заключенная Ивлева! Ко мне!

Любовь Антоновна на негнущихся одеревеневших ногах шла к полковнику. Шаг... Что он придумал? Второй... Пора кончать... Третий... Где Рита?

— Побыстрей, Ивлева! Мы вас ждем! — насмешливо торо пил полковник. — Встаньте как положено! Доложите о себе!

— Гражданин начальник! Заключенная Ивлева, осуждена на двадцать лет лишения свободы на основании закона от восьмого июня тысяча девятьсот тридцать четвертого года и в соответствии с ним по статье пятьдесят восемь один «А»

Уголовного кодекса, по вашему приказанию явилась.

— Хорошо отвечаете, Ивлева. По существу. Разъясните, Ив лева, возможно, кто-либо не знает, — полковник иронически улыбнулся, — свершение какого преступления предусматри вает статья пятьдесят восемь один «А».

— Измена Родине, гражданин начальник.

— Громче, Ивлева! Пусть слышат все!

— Измена! Родине! Гражданин! Начальник!

— Звонкий голос, Ивлева. Вот и верь вам: жалуетесь на плохую кормежку, а отвечаете так, что взвод солдат пере кричите. Кем вы работали, Ивлева, до ареста.

— Врачом, гражданин начальник.

289

— Какая похвальная скромность. Назовите свое ученое звание.

— Доктор медицинских наук, почетный член...

— Хватит, Ивлева. До утра не перечислите всех своих званий. Не хвастайтесь, меня этим не удивишь.

— Вы приказали, гражданин начальник...

— Не вступать в пререкания! Я вам не разрешаю говорить!

Почему молчите, Ивлева?

— Вы запретили говорить, гражданин начальник.