Я увожу к отверженным селениям

— Сгубите меня, Лизутку... себя и еще кой-кого. Я вам разговор с Лизуткой устрою. Мне вы веры не дадите. Если вы промолчите, Гвоздевского вскрывать не станут. Анжелике его в радость, что сдох он... Орлов сейчас икру мечет, а как умрет полковник — успокоится.

...В высшей степени странно... Здесь что-то не чисто... Ка питан сам догадался или Лиза проговорилась о Кузьме?.. Что ж е с Гвоздевским?.. Капитан явно не заинтересован в его вы здоровлении... Y него одна цель — благополучный диагноз...

Значит... значит Гвоздевский умирает насильственной смер тью... Yдap? Они умеют убивать без следов... Но полковник жив, и он не преминул бы рассказать охране... Остается одно отравление... Я не имею права решать заранее... А если капи тан станет настаивать, чтоб я оказала ему помощь? В зоне си дят Рита, Лида, Катя... Не обожгитесь еще раз, доктор... Хва тит отвлеченных рассуждений... Можно оправдать все: тя желая жизнь, наследственность, роковое стечение обстоя тельств... Рассуждайте проще, доктор: по одну сторону Рита, по другую — Гвоздевский... Выбирайте, кто вам дороже, — и без слюнтяйства... Но не будет ли это личной местью? Нет! А

этика врача? В каких случаях я имею право с чистой сове стью поставить заведомо ложный диагноз? Ни в каких... Со слаться на время? Кивать на обстоятельства? Дешевый трюк, дозволенный Гвоздевским... Я не сослалась ни на что, когда делала перевязку убийце матери... А целесообразность? Что лучше? Еще сто невинных жертв или один неправильный диа348

гноз? А страдания людей? Они что-нибудь весят? или у спра ведливости нет глаз, чтобы видеть? Мертвая форма выше са мой жизни? По этой форме я неправа. Но жизнь оправдает меня. Прыгнуть в запретную зону сумеет любой... Отступиться от своих взглядов — нужно мужество. Поступайте по совести, доктор!

— Товарищ полковник! По приказу начальника управле ния генерал-майора Орлова я привел к вам заключенного вра ча Ивлеву, — доложил капитан, подходя к кровати больного.

Гвоздевский слабо пошевелил рукой и что-то беззвучно прошептал. Лиза, она сидела у его изголовья, увидя доктора, поднялась.

— Гражданин начальник! Попросите всех лишних удалить ся. Я должна осмотреть больного.

— Всем покинуть помещение! — приказал капитан. Охран ники с большой охотой выполнили его распоряжение. Зажи мая носы и облегченно вздыхая, они один за другим вышли из комнаты.

— Вы тоже уйдите. Оставьте нас с Елизаветой одних.

— Я пригожусь вам... Подать, повернуть его... он тяжелый, — возразил капитан, указывая глазами на полковника, — мо жет спросите... как заболел, я мигом отвечу.

— Мы с Лизой останемся вдвоем. Все, что нужно, спрошу у нее.

— Как вам хочется, доктор, — согласился капитан. Не ловко потоптавшись на месте, он добавил: — Мне бы на ми нутку с вами выйти в коридор.

Любовь Антоновна вышла вслед за капитаном.

— Присмотрите за охранниками, капитан, чтобы они не подслушивали.

— Не сомневайтесь, доктор... Если вам понадобится с Лизуткой словом перекинуться, зайдите в эту комнату. Тут у нас красный уголок, а там, где теперь полковник, дежурка. Негде его положить. В общей казарме я не захотел. Он вроде бы и без памяти, а там кто его знает.

— Я учту ваш совет.

— На минутку тебя, — позвал капитан жену. — Он ничего лишнего не болтал? — Лиза отрицательно покачала головой.

Капитан облегченно вздохнул, осторожно, стараясь не шу349

меть, на цыпочках подкрался к двери, ведущей на улицу, и ударом ноги открыл ее. За дверью никого не было. — Ушли. Они рады, доктор, что вы их выгнали: надоело им вынюхивать его вонь. Вы не задерживайтесь. А то пока с Васильевой договари вались, полчаса прошло. Меня с минуты на минуту к селек тору позовут. Орлов спросит, как тут. Буду уходить — шумну, — пообещал капитан, оставляя женщин наедине с полковни ком.

Любовь Антоновна тщательно осмотрела больного. Объ емистое брюшко, рассеченное до пупа побелевшим швом, об висло и сморщилось, как проколотый рыбий пузырь. Пальцы и нос посинели. Икры ног сводила судорога. Лицо осунулось.

Пересохшие губы вздрагивали. Зрачки помутнели. Пульс про слушивался с трудом.

— Пьет много?

— Не переставая, Любовь Антоновна. Не успеет напиться — и опять воды.

— Мочился?

— Не замечала, доктор.

— Давно это с ним?

— С самого утра.

— Точнее, Лиза.

— Часов с восьми, может и пораньше.

— Где он ужинал?

— У нас. Мишка его привел. Не гнать же на ночь глядя. Рад не рад, а гостя потчуй.

— Во сколько за стол сели?

— Поздно. Часов в одиннадцать, никак не раньше.