Я увожу к отверженным селениям

— Не слушай пустой болтовни, Рита. Сегодня ночью я очень хорошо отдохнула.

— Вы не были в карцере? Где ж вы ночевали, доктор?

— В другом бараке, Рита.

— Лиду привели. Что с ней?

— Заболела. И, пожалуйста, немного помолчи, Рита.

— Y меня был брат. Он умер. Его схоронили. Я хочу к не му, — монотонно заговорила Лида.

— Что с ней? — со страхом спросила Рита.

— Не знаю, Рита, отстань! — не сдержалась Любовь Ан тоновна.

361

— Вы на меня сердитесь? — с обидой спросила Рита. — Я рада, что с вами ничего не случилось. Но почему вы не хо тите со мной говорить?

— Я после поговорю с тобой, — пообещала Любовь Анто новна.

— Правду сказывают, доктор, что сегодня вы бе... — за говорила Катя и осеклась на полуслове.

— Не мучай ее своими вопросами, — раздраженно пере била ее Елена Артемьевна..

— Я сопровождаю полковника Гвоздевского в больницу, — ни к кому не обращаясь, сказала Любовь Антоновна. — Думайте, что хотите, но у. меня нет времени с вами говорить, — с неприсущей ей грубостью закончила она.

Желтые щеки Кати покрылись яркими пятнами багрового румянца. Елена Артемьевна судорожно вздохнула. Рита смот рела на доктора, ничего не понимая. Любовь Антоновна, заку сив губу, повернулась к ней спиной. Катя набрала полную грудь воздуха, открыла рот, чтобы сказать что-то суровое и гневное, но в эту минуту зазвонил селектор. Капитан снял трубку.

— Начальник семьсот семнадцатой слушает. Вышел? Через сорок минут? Хорошо.

— Товарищ капитан! Конвоиры для этапирования заклю ченных по вашему приказанию прибыли.

...Начальник конвбя... тот, что мучил Ефросинью... — узна ла Рита.

— Эта заключенная не дойдет, — проговорил капитан, ука зывая на Ефросинью. Ефросинья едва держалась на ногах, Катя и Елена Артемьевна поддерживали ее.

— Мы донесем, гражданин начальник. Носилки бы, — попросила Катя.

— Я вам помогу, — вызвалась Любовь Антоновна.

— Нам надо торопиться, Ивлева! Полковник...

— Успею! — отрезала Любовь Антоновна.

— Без вас справимся, — Катя плечом отодвинула Любовь Антоновну. — У вас поважнее есть больные. С погонами! Чего уж с лагерными доходягами мыкаться.

— Катя! Ты будешь просить прощения у доктора, — про шептала Елена Артемьевна.

362

-— За что это прощение? За то, что в больницу она меня устроила? Там сдыхать, тут околевать — разница не велика.

Подкормила? Отдам, жива буду. Она как к начальству попа ла, нос воротит от таких, как мы. Вчера полковник поизгалял-ся над ней вволю, у меня сердца не хватило смотреть. А се годня свистнул — и побежала она к нему. — Катя говорила громко, ничуть не заботясь, что ее услышат конвоиры, кото рые шли по бокам.

— Прекратить агитацию! — заорал старший сержант, так и не дождавшись, когда же капитан пресечет в корне вредный разговор.

— Молчать! — дрожащим от бешенства голосом прикрик нул капитан. — Какое вы имеете право делать замечания за ключенным в присутствии своего командира!!

— Товарищ капитан...

— Не пререкаться! Три наряда вне очереди после возвра щения в казарму.

Катя, поудобнее обхватив Ефросинью, процедила сквозь зубы:

— Выслуживайтесь, доктор, авось вас в больнице главным сделают. Омуля-то съеденного с кишками чай вытянете? От рабатывать поди заставите каждый кусок?

— Ты врешь, Катя! Врешь! — закричала Рита. —• Доктор!

Доктор! Неужели вы...

Лида побледнела. Она посмотрела на Любовь Антоновну и сморщилась: вот-вот заплачет.

— Я маленькая, — заговорила Лида. — Y меня не умирал брат, не было его.

— Товарищ капитан! Что же они вытворяют? И мне мол чать?! Я даже правило конвоя им не прочел, — растерянно пробормотал начальник конвоя, бросая на капитана осужда ющий взгляд.

— Не больные, а сумасшедший дОхМ, — капитан выругался.

— Прекратить сию минуту разговоры! Иначе всех прикажу вер нуть в зону.

До самого места шли молча. Катя не спускала глаз с Лю бови Антоновны.

...Такой Отповеди я и ждала от Кати... Я знала, что она не сдержится... Если полковник умрет, они не тронут Риту, Катю

363