Я увожу к отверженным селениям

Докажи, скажешь? А я и доказывать не буду. Володя на тре тьей известковой, надо будет, сам сюда этапом придет — и докажет... Схватываешь? Тебя, Лошадь, люди знают по Печоре, по Марлагу... А ты помнишь, в тридцать девятом, ты на хате у Райки Линючей Ваську Ротскому в колотье прошпилил пять кусков. Перед войной это гроши большие были... А как ты отмазался?

144

— Ротский концы отдал... Я сам его похоронил! Ты ничего не докажешь, Падло Григории! Я с тобой права буду качать!

Тесак в горло пущу!

— Я не докажу — Васька Ротского нет, а Райкин пацан видал все... Он докажет!

— Какая вера может быть фраеру? Я — человек, а он...

— Шурик Крюковский... — докончил Падло Григории.

— Райкин пацан — вор в законе?! Шурик Крюковский?

— Угадал, Лошадь! Он уже три года в законе, скокарь...

в колотье шпилит — не садись с ним...

— Где он? — глухо спросил Саня Лошадь.

— На третьей известковой... его в любой день по этапу пригонят... Понял?

— Понял... А откуда ты все знаешь?

— От Ольховского... Вопросы будут? — дурашливо спро сил Падло.

— Ты что как следователь ботаешь? А если мы тебя тут в трюме...

— Повесите? Бесполезно, Мухомор... Дядя Коля...

— Он не услышит, Падло Григории.

— Сядь, Леха! Дядя Коля не услышит... Ольховский ска зал, что если вы сделаете меня или работать откажетесь, с первым этапом приедут все: Шурик Крюковский... Иван Боль ной и Володя Драный. Или нас разбросают по тем лагпунктам, где они... Что делать будете? На вахту побежите? А вас оттуда метлой в воровской барак. До законников дойдет, что дежурники за вас мазу не держат и следствие поведут лишь бы очки втереть. Повесят воры вас всех троих, а на утро крик поднимут в бараке: «Повесился! Повесился!» — голос Падлы Григорича звучал спокойно и деловито.

— Сделаем мы этого мусора или фраера, о котором Оль ховский говорил... А после?.. — тоскливо спросил Леха.

— Ты хоть и щипач, а мужик с башкой. Как деляга тол куешь... Повесим мы того фраера и спокойно покандехаем в барак... В глубинке есть сучий лагпункт — семьсот десятый, там суки верх держат: Васек Пивоваров, Семен Бронер. Они играют, к бабам ныряют. Оттуда воспетами к фашистам ухо дят, нарядчиками...

— Придурками?

145

— Придурки, Леха, лучше законника живут... Y воспета — кухня, у нарядчика — тряпки, у коменданта — весь лагпункт...

Гуляй за все!

— Y фашистов взять нечего... — разочарованно протянул Мухомор.

— За дачки казачить молено начисто. Им, правда, раз в год присылают из дома, но их там много. Фашистов не слу шают, когда они стучат, что у них дачки и шмотки отметают.

На кухне одну воду оставим... Подохнут, мусора нам спасибо скажут. Вору в законе тоже не всегда бацила ломится... Сегод ня оказачил этап — мажь на горбыль бацилу. Штефкай мед, водяру пей. Завтра прошпилился в колотье — без шкар с голым задом сиди. Y контриков и на штрафных лагпунктах, там теперь не фраера, а суки придурками. Каждый день при дуркам бацила ломится.

— Ты давно ссучился, Падло Григории?

— Недавно, Лошадь... На воле еще. Здесь никто не знает.

Я человека оказачил, он тоже в глубинке.

— Почему Аськину фраериху не тронул?

— Чтоб шуму не было, Леха. Паву сегодня вечером этапом привели... А нам здесь еще жить придется... Я хотел по-хоро шему. Выскочим завтра из трюма, я Инженеру скажу: кобел твоя Аська! Пава ее не отметелит, я из нее душу выниму...

— Падло Григории заскрежетал зубами.

— Ася! — чуть слышно прошептала Рита.

— Молчи! Пусть думают, что мы спим, — прошелестело над Ритиным ухом.

— Покнокай, Леха, дохнут они? — услышала Рита гром кий голос Падлы.

— Как мертвые! Фраерша из-под нар вылезла, рядом с Аськой лежит.

Господи... Что же они делают?.. Человека убить решили...

Воры и начальство вместе... Как же так? Сил нет. Хоть бы Елену Артемьевну предупредить... А как? Аська поможет. Нель зя, меня саму убьют... Больно. За что? За что? — плакала Рита.

Карцер, окутанный дремотной тишиной, погружался в тре вожный болезненный сон. Разрывая ночную тишину, в камеру доносились звонкие удары металла о металл. Часовые, стояв146

шие на вышках, били железными молотками в отрезки рельс, били, чтоб заключенные знали, что стража не спит. Клопы вылезали изо всех щелей. Они жадно грызли тело, ползали по рукам и животу, впиваясь в спину, кусали беззащитную шею, заползали в уши, не давали ни минуты покоя.

— Не ворочайся, Рита, заметят, — прошептала Аська.

БЕСЕДА С ПОЛКОВНИКОМ