Я вам любви не обещаю

— Ошибкой было сделать вам предложение, — отчеканил Бахметьев. — Видит Бог, меня никто не осудит, коли в сложившихся обстоятельствах я возьму своё слово обратно.

Глаза Олеси широко распахнулись:

— Ты не посмеешь, — прошептала она. — Ты не откажешься от меня сейчас!

— Я уже это сделал, mademoiselle, — ответил он с лёгким поклоном. — Прощайте. Ежели мне суждено быть убитым вскорости, очень прошу вас не являться на мои похороны.

— Жорж! — Олеся запуталась в юбках, стремясь нагнать его, и рухнула на колени. — Жорж! — я люблю тебя! Прости меня! — уже не сдерживаясь, зарыдала она, но Бахметьев даже не оглянулся.

Вернувшись в гостиную, он окинул взглядом притихшее семейство.

— Мне жаль вас разочаровывать, но я не могу жениться на вашей дочери, — обратился он к генералу. — Я думаю, как мужчина вы меня поймёте, — откланялся он.

Андрей Павлович ничего не смог вымолвить в ответ от постигшего его изумления.

— Что происходит? — вопросительно посмотрел он на свою супругу.

— Я скажу, — вздохнула Натали. — Олеся встречалась с поручиком Вершининым за спиной у его сиятельства.

— Бог мой, André, — в ужасе прикрыла рот ладошкой генеральша. — Что теперь будет?

Андрей Павлович поднялся с дивана, на котором восседал рядом с супругой и прошёл в бальный зал, где Олеся все ещё рыдала, стоя на коленях и закрыв лицо руками. Ухватив дочь чуть повыше локтя за руку, генерал рывком поднял её на ноги.

— Дрянь! — оглушительная пощёчина едва не свалила девушку с ног.

— За что, папенька? — схватилась за щеку Олеся, перестав всхлипывать и уставившись на отца перепуганными глазами.

— Ещё спрашиваешь? — грозно прорычал генерал. — Да я этого Вершинина в бараний рог скручу!

— Папенька, — подбежала к отцу Наталья. — Константин Григорьевич не виноват. Он писал Олесе, что не желает встречаться с ней, она сама к нему поехала, — сбивчиво заговорила она.

— А ты откуда знаешь? — обернулся к старшей дочери генерал.

— Знаю. Я письмо его видела, — опустила голову девушка. — Я должна была раньше вам всё сказать. Константин Григорьевич просил Олесю стать его женой, а она отказала ему.

— Предательница, — прошипела Олеся, с ненавистью глядя на сестру.

— Стало быть, теперь согласится, — отчеканил генерал. — Но я ни целкового не дам. Будете жить на его жалованье, коли выживет, — добавил он.

— Папенька… — не веря своим ушам, прошептала Олеся. — Вы ведь это не серьёзно?

— Серьёзней некуда, — топнул здоровой ногой Андрей Павлович.

* * *

Увидеть Дашкова на пороге своей квартиры поздним вечером было для Вершинина полной неожиданностью.

— Константин Григорьевич, — кивнул князь. — Дашков Алексей Николаевич, — представился он. — Мы не знакомы, то правда. Надеюсь, вы догадываетесь, по какому поводу я к вам?

— Проходите, ваше сиятельство, — отступил от входа в гостиную Вершинин, пропуская князя.

— Не могу сказать, что я страшно рад и горд сим поручением, но граф Бахметьев просил меня быть его секундантом, и я ответил согласием.

— Я понимаю, — пробормотал Вершинин, страшно стесняясь убогой обстановки своего жилища, когда столь могущественный и богатый человек почтил его своим присутствием.

— Вы позволите? — достал из кармана редингота портсигар князь.

— Конечно, ваше сиятельство, — кивнул Вершинин.

Князь закурил, рассматривая молодого человека, сквозь ресницы.

— Вы понимаете, что его сиятельство сторона оскорблённая, стало быть, выбор оружия за ним. Граф выбрал пистолеты.

Вершинин сглотнул ком в горле. Он и не надеялся, что Георгию Алексеевичу придёт в голову поупражняться на саблях. О том, что Бахметьев отличный стрелок, Константину Григорьевичу рассказывать было не нужно.

— Пистолеты, так пистолеты, — вздохнул Вершинин.

«Совсем мальчишка, — вздохнул князь. — Впрочем, Георгий не намного старше. Главное, чтобы все дело не испортил. Стало быть, надо давить на чувство вины».

— Жаль мне вас, Константин Григорьевич, — стряхнул пепел прямо на стол Дашков. — У вас вся жизнь впереди. И ради кого…

— Я люблю её, — покраснел Вершинин.

— А она вас нет, — констатировал горькую истину князь. — Завтра в половине седьмого утра, в парке Лесотехнической академии, — поднялся со стула Дашков.

— Вы виделись с Ланским? — поинтересовался Вершинин.

— Да, — кивнул князь, стоя в дверях, — но я хотел сам с вами поговорить, и Серж мне уступил.

— Я буду, — вздохнул Вершинин.

Константин Григорьевич не был трусом, но умирать ему не хотелось. Проводив Дашкова, Вершинин сел писать письмо своим родным, которое должен был отправить в родную усадьбу Сенька в случае смерти своего барина.

Сначала он хотел было напиться, и даже собирался послать слугу за бренди, но передумал. Негоже будет поутру явиться перед Бахметьевым в хмельном угаре. Георгий Алексеевич вряд ли опустится до подобного. Нет, Бахметьев не станет напиваться, стараясь заглушить грызущий изнутри страх, тот всегда уверен в себе, рука его поутру дрожать не будет. Стало быть, и Косте Вершинину следует быть трезвым, аки стёклышко.