Я вам не ведьма!

Про гробы я вспомнила из-за мяты, которую только что сорвала: на том званом обеде у градоначальника, где обсуждались мерки для бесплатных гробов, я ела вкуснейшее мятное мороженое, но потом градоначальник сменил поставщика, и больше я такого не пробовала. Печальная история.

В тот момент я почему-то думала о чем угодно, но только не о том, куда же подевался его проклятый горб. Мысли неслись вскачь, от гробов к мороженому, от мороженого к поварам, от поваров – к усатым смуглым сапожникам с острова Цинны, с которыми сбегают юные воспитанницы папиных конкурентов.

Я оглянулась так, как будто делаю что-то совсем неприличное. Вдалеке можно было увидеть пару моих одноклассниц; не важно, ерунда. Они не увидят, над чем именно я склонилась в высокой некошеной траве.

Опустилась рядом на колени и…

У него на правой брови сидела отвратительная муха. Я таких раньше даже на папенькиной скотобойне не видела. Такая гадкая, зеленая, переливалась еще.

И я попыталась ее смахнуть.

Это ощущалось как единственно возможное и правильное действие; я просто не могла не попытаться. Она была чужда этому лугу, этому солнцу, этому дню; она была лишняя.

Человек, который подарил мне такой замечательный венок, просто не заслуживал эту муху.

И я ее задела. Моя рука прошла сквозь нее, я чуть задела пальцами щеку Щица, но я ее задела.

Но тут Щиц проснулся и… искривился, что ли. Как будто всегда таким был, как будто не лежал только что вытянувшись в полный рост под весенним солнышком.

Как будто это все мне просто… приснилось.

– Ты чего?

Я не могла бы объяснить этого даже за сумму, втрое превышающую мое приданое – а приданое у меня ого-го! Поэтому я просто протянула ему корзину и брякнула первое, что пришло в голову:

– Я собрала… Тут есть хоть что-нибудь, что сгодилось бы для зелья, если что?

И Щиц ожидаемо сморщил нос и рассказал мне, насколько я не разбираюсь в сборе трав: например, какие-то растения надо было рвать с корнями, от каких-то я оторвала не те листья… Все это было в учебнике, но я как-то не обратила внимания.

Но это не слишком-то мне помогло; все равно я получила точно такой же трояк, как и вся остальная группа. Разве что мой был с плюсом.

Кроме того, когда я шла с ренского на шенский, меня в коридоре перехватила математичка. Сначала я подумала, что у нее такое страшное лицо, потому что она нервничает на территории гуманитариев: там были какие-то давние и страшные терки, кто-то вроде бы даже умер, так что она, считай, рисковала жизнью…

Конечно, гуманитарные и математические предметы проходили в разных зданиях, так что она почему-то забрела на враждебную территорию.

Но потом я поняла, что если чья-то жизнь и под угрозой – то это моя.

– Ты чем там занималась? – зашипела математичка, но прежде чем я ответила, рванула меня за локоть, наступила мне на ногу, дунула, плюнула, закатила глаза, быстро пробормотав что-то про себя, – я разглядела только, как шевелятся ее губы, и уж точно ничего не расслышала, – и я оказалась… ну, не в коридоре явно. Это больше смахивало на ее кабинет.

– Э-э-э… – протянула я.

Это была какая-то очень сложная магия, только что я была там, и вот я здесь… Просто бац! И здесь. Меня немножко мутило, и голова чуточку кружилась, но это прошло почти мгновенно.

Просто стало не до этого.

– Ты чем занималась с этим своим Щицем?! – рявкнула математичка так убедительно, что я даже вспомнила, как ее зовут.

Онни.

Все звали ее Онни.

Потому что она была маленькая, вся такая уютненькая, с добрым личиком и вовсе не возражала, когда ее так звали. Конечно, это не было ее полным именем, полного никто не запомнил.

Но я бы не рискнула ее сейчас назвать таким вот уменьшительно-ласкательным именем. Я предпочла универсальное «извините, пожалуйста». Как-то очень четко я вдруг поняла, что моя математичка – зверь. И меня сейчас загрызут заживо.

– Извините, по-по-пожалуйста, но… а что случилось?

– ЧЕМ?!

– Цы-цы-цветочки… собирали? – предположила я, потому что сразу после этой пары Щица вызвали что-то таскать, и с тех самых пор я его не видела.

– Ты дергала мое заклинание!

– Я-а-а-а?

Я ничего такого не помнила. Ну, разве что муху. Но до сих пор я была уверена, что это мне голову напекло.

Мне сунули под нос стопку бумаг.

– Ч-что… ээээ…

– Расчеты к заклятью, – сухо объяснила Онни, – это я заколдовала твоего фамильяра. И получила за это квартальную премию. Это своего рода шедевр, знаешшшь ли.

Шипение эхом отдалось в моих ушах. Мне даже показалось, что язык у моей учительницы раздвоенный. Почудилось, наверное.

– Заклинания для того и плетутся, чтобы их снимали. Иначе скушшшно, – продолжила Онни, – но насколько надо не уважать чужую работу, чтобы дергать за узлы интуитивно! Ненавижу этот метод! Если бы он не проснулся, ему бы и лицо перекосило, ясно?!

Она треснула бумагами о письменный стол.

– Ты в моей власти, понимаешшшь же? – вдруг спросила она и постучала заострившимся когтем по бумаге. – Полностью в моей власти. Доложу директрисе – вылетишь тут же, и ни одного из твоих мальчиков тебе забрать не позволят.