Я вас не слышу

Кира немного опешила. Для нее Маша и Надя были единым целым, воспринимались чуть ли не одним организмом. Всегда вместе, всегда держась за руки – удивительное единение мамы и дочки. Кира даже немного завидовала. Надя беспрекословно подчинялась Марии, Мария жила жизнью дочери. Решения принимала мама, это верно. И это было правильно! Ведь все решения принимались всегда во благо дочери: этому Кира была свидетелем. Что в жизни может понимать маленькая девочка? А мама, она знает, она хочет для своего ребенка только лучшего. В своей жизни Кира уже наткнулась на стену непонимания, но Ася все же была для нее не родным ребенком. Кира многое переосмыслила за последнее время. И вот сегодня от Нади она опять слышит о конфронтации между матерью и дочерью. Кира продолжила уже менее уверенно:

– Но труд-то твой. Вспомни, как мы с тобой готовились к поступлению в училище, программу выбирали, как радовались, что ты поступила. И ведь считали, что это всего лишь ступенечка.

– Но вы же всю жизнь учите детей музыке. Вам не нравится ваша работа?

Кира Владимировна погладила Надю по голове. Как все сложно в жизни. Была такая кроха сознательная, всегда послушная, податливая, как пластилин для лепки. А на заднем плане – всегда мама, которая поддерживала, помогала во всем. Лучшая Кирина ученица. И вот, готова от всего отказаться. По мнению Марии, из-за пришедшего к дочери чувства, а сама Надя утверждает, что сделала выбор сознательно. Кира заговорила более спокойно:

– Мне моя работа нравится. Я люблю сначала распознать в ребенке талант, потом убедить его и родителей, что музыка – это прекрасно, а потом заставить трудиться. Тебе же от меня доставалось?

– Еще как. Но зато в училище уже было легко, я научилась работать. Но вот вы знаете, я часто себя ловила на мысли, а как бы преподавала я, какие бы произведения выбирала, с чего бы начала.

Кира с интересом посмотрела на Надю. А может, зря они сейчас с Марией разыгрывают трагедию? Может, нужно дать девочке попробовать самой? Самой принять решение, самой начать идти по сложной дороге жизни.

– Значит, это твое взвешенное решение, продуманное? Твоя любовь здесь ни при чем? Ты хочешь сказать, что если бы ты не встретила Юру, то все равно пошла бы преподавать в школу? Только честно.

– Если честно, то я не знаю, – Надя смотрела в сторону. Потом взглянула прямо в лицо Кире: – Но я рада, что так случилось. Как камень с души упал.

– Знаешь, Надюша, быть педагогом – это дар. Нужно любить музыку, детей и уметь учить. Если честно, то у тебя к этому ремеслу есть все предпосылки. Терпение, усидчивость, характер. А детей ты любишь?

– Не знаю, – Надя пожала плечами. – Но мне интересно, что получится! – Немного помолчав, добавила: – Спасибо, что пришли с Асей на свадьбу. Скатерть красивая. Я не позвонила, знала, что скоро приду сама и поблагодарю.

Кира Владимировна приобняла девушку:

– Рада, что понравилась. Мы с Аськой вместе выбирали. Она у меня, сама знаешь, сложная. Но тут сказала: «Без меня подарок не выбирай! Тоже хочу принять участие».

Надо же, отметила про себя Надя, заговорила про Асю, и тут же голос стал тише, тусклее. Надя хорошо чувствовала эти тонкости звучания как музыкант. Она делила людей по звукам и тембрам голосов; так, наверное, художники делят людей по цветам. Ей тяжело было общаться с теми, кто говорил высоким голосом, и, наоборот, с говорящими бархатными, низкими голосами она тут же устанавливала невидимый контакт. Тембр голоса – это был знак: Надин человек – не Надин человек. Именно поэтому она ничего не могла сказать про Асю: она ни разу не слышала ее голоса. Смутно помнила ее среди гостей на свадьбе. Ничем не примечательная девушка совсем терялась на фоне большой и яркой Киры.

Кира слегка прокашлялась. Ясно, разговор про Асю закончен, а для другой темы – другой голос.

– А мальчик твой красивый, ничего не скажешь.

Надя залилась краской. Она гордилась Юрой и была совершенно счастлива, когда кто-то разделял ее восторг. Да! Красивый! И это ее муж! Но Кира тут же ударила наотмашь, как она это умела:

– Но мне кажется, ему было бы приятнее видеть тебя состоявшейся пианисткой. Успешной, с мировым именем. Такие, как он, тщеславны, твоему Юре нужна рядом женщина, которой он мог бы гордиться. А так – простая учительница. Будешь ли ты в этом качестве интересна своему мужу? На мой взгляд – нет, – Кира, как всегда, слов не выбирала.

Надя стиснула пальцы рук. Господи, ну почему же все так? Почему она последнее время все время что-то доказывает, оправдывается, почему ее не могут оставить в покое?!

– Юра в любом случае гордится мной. А то, что я не стану профессиональной пианисткой, для него не так уж и важно. Не сомневаюсь в этом, – голос девушки тем не менее дрогнул. – И он же не знает всей этой кухни! Я играть ухожу к маме. Он видит, то есть слышит, уже результат, – Надя заговорила уже более уверенно.

– Да-да, про маму. О ней ты, моя дорогая, не подумала. Она столько лет терпела твои гаммы и этюды.

– Кира Владимировна, – Надя оборвала достаточно резко, – а вот это – моя жизнь.