Я вас не слышу

– Ошибки нет, – доктор сама начала разговор. – У вашей внучки тугоухость 4-й степени. Такое случается. На каждую сотню рождается вот такой ребенок. Вам не повезло.

– Разве это не наследственность?

– По-разному, – врач говорила спокойно.

– Что теперь будет со всеми нами? Жизнь закончилась? – Мария расплакалась. Она не может выйти в слезах из кабинета, ей нельзя плакать при Наде, но сейчас, пока никто не видит, она дала волю чувствам. Она тоже человек.

– А это зависит теперь от вас. И рыдать тут не нужно. Не поможет. Надо быть сильной.

– Я буду, буду, вы простите меня. Только ведь справиться нужно, – Мария извинялась, но слезы лились сами собой.

– Да, у всей вашей семьи начинается совершенно новая жизнь. Как вы с ней справитесь, зависит от вас. Я вам желаю терпения, сил, постараться найти себя в этой новой жизни, не разувериться в том, что счастье в ней тоже есть. У вас хорошая девочка. Заметьте, у Гули есть остатки слуха, она видит, у нее нет ДЦП. В ваших силах сделать ее полезным членом общества. Государство таких детей в нашей стране поддерживает. И интернаты у нас прекрасные, и педагоги, и сурдоцентры. Вам нужно пережить сейчас состояние шока, принять эту ситуацию и продолжать достойно жить.

– Да-да, мы постараемся. Нужно прийти в себя. Я потом все внимательно прочитаю из того, что вы написали.

Доктор вышла из-за стола, села рядом с Марией, взяла ее за руку.

– Вот что я вам скажу. Это очень тяжело. Но не безнадежно. А главное, поймите, ваш ребенок никому, кроме вас, не нужен. Если не вы, то кто? А вот вы сможете для него многое сделать. Поверьте мне. И дочь у вас хорошая, вы справитесь. Разговаривайте с Гулей побольше, играйте, звуки произносите по многу раз. Машинка – «би-би», собачка – «гав-гав». Через какое-то время Гуля начнет повторять. Плохо, неверно, но главное – это заставить ее говорить. Хоть как. Она должна с вами объясняться.

– А как она будет общаться с другими детьми? Только с такими же, как она? То есть она будет жестами разговаривать?

– Ну почему же? Не стесняйтесь ее, не изолируйте. Пусть общается со своими сверстниками. Когда она станет постарше, будет сложнее, а сейчас, пока маленькая, особых проблем вы не почувствуете. От вас требуется терпение. Да. Кружки, секции, музеи, театры. Ни в коем случае не изолируйте Гулю. К себе ребят приглашайте.

Мария никак не могла выйти из кабинета, она должна была успокоиться, найти в себе силы посмотреть в глаза Наде. Доктор тоже это понимала, поэтому не торопила. Не успокаивала, нет, наоборот, говорила прямо, слов не подбирала, но она давала надежду, и Мария постепенно начала успокаиваться.

– Спасибо вам. Да, будем учиться жить по-другому, – она еще раз вытерла глаза, улыбнулась врачу: – У нас хорошая девочка.

– Да у вас самая лучшая девочка на свете, – в ответ улыбнулась доктор.

Всю обратную дорогу опять молчали. Гуля спала; собственно, в ее жизни ничего не изменилось, она не понимала, что жизнь может быть другой. Девочку ее состояние совершенно устраивало: ее любят родители, у нее есть бабушки и дедушка, куча других родственников. Она еще не знала, что не такая, как все.

А вот состояние Марии и Нади было тяжелым. Теперь их жизнь разделилась на две части: до того, как они узнали о диагнозе, и после. И появились новые проблемы, которые нужно решать. А ведь еще не до конца разобрались с теми, что были раньше. И надо начинать разматывать клубки обид и непониманий. Не прояснив как следует одно, невозможно браться за другое. Что произошло между матерью и дочерью, как это забыть, простить, наладить? И обязательно следует поговорить, чтобы не тащить груз обид и недомолвок в новую жизнь.

Уже выходя из машины, Мария предложила:

– Мне зайти с тобой? Окна не горят, значит, Юра еще не пришел.

– Да нет, мам, извини, спасибо тебе за все, но мне нужно побыть сейчас одной, – Надя запнулась, – с дочерью.

– Кролик, ничего не изменилось, мы любим нашу Гулю так же, как и раньше, – аккуратно начала Мария. Никогда еще Надя не называла Гулю просто «дочь». Гуленыш, солнышко, моя радость. И тут вдруг – «дочь».

– Да, мама, – Надя отвечала, как автомат.

– Сегодня у нас четверг, давай встретимся в субботу или в воскресенье. Мне бы хотелось поговорить с тобой вдвоем, обсудить дальнейшие планы, тот список, который нам написала врач. А с понедельника уже начнем как-то действовать.

– Хорошо, мама, – у Нади вдруг глаза наполнились слезами.

– Ну ничего, ничего, – Мария понимала: ей плакать сейчас нельзя, она должна поддержать дочь. Им обеим нужно быть очень сильными, не раскисать и прекратить видеть в сложившейся ситуации трагедию. – Мы все решим, все сделаем, все будет хорошо.

Надя поднялась на четвертый этаж блочной пятиэтажки, вошла в квартиру и, опустив Гулю, закрыла дверь на ключ. Юры еще не было. Господи, скорее бы он пришел. Скорее рассказать, выплакаться, уткнувшись в его крепкое плечо, почувствовать тепло его сильных рук. Гуля дергала маму за край куртки.

– Сейчас, Гуленыш, сейчас, подожди! Мама сейчас разденется и покормит тебя.