Я вас не слышу

Мария и Светлана пришли в обеденный перерыв в столовую комбината. Они всегда обедали вместе. Как правило, Светлана бежала первой, занимала очередь; если подруга задерживалась, то и обед для нее брала. Она прекрасно знала Машины вкусы. Салат из свежей капусты, кусок черного хлеба, суп. Лучше куриную лапшу, и никакого второго. И чай с сахаром. Сама она еще и биточки с рисом уважала.

Надо отдать должное: на комбинате очень прилично готовили, все свежее, своя выпечка, правда, этим женщины не увлекались – берегли фигуры. Сила воли приносила плоды. Для своего возраста – сильно за сорок – обе выглядели очень даже ничего: стройные, подтянутые. Марку держали! И обе были одеты с большим вкусом. За спинами шептались, что, понятное дело, есть возможности. Возможности действительно были.

В магазинах выбора никакого, одни слезы, но на комбинат частенько привозили дефицитные вещи. Сапоги финские, куртки пуховые и японские зонтики. Девчонки в отделе тянули жребий по очереди, а Марии, как начальнице, такие заказы были положены по должности. О том, что, как правило, она от этих заказов отказывалась и никогда ничего не брала для дочери, если только для себя, – про это никто не вспоминал, а вот про то, как в свое время сапоги купила якобы для себя, а потом отдала подруге Светлане, – про это все помнили. Ну да, было дело, купила. Ну не в чем ходить было, старые порвались. А два дня поносив, поняла, что сапоги безнадежно малы, и отдала их Светлане. Что тут началось! Обеих обвинили в том, что одна пара сапог прошла мимо розыгрыша и сразу досталась подруге начальницы.

А что было делать? На другие предприятия и этого не распределяли. Финские сапоги на натуральном меху и впрямь были сказочными, и наплевать на то, что в следующую зиму каждая двадцатая женщина на комбинате была обута в одинаковые с другими сапоги. Этого не стеснялись: этому завидовали. А Светлане потом не раз высказывали, мол, пользуешься дружбой с начальницей. Выходило, что так, – пользовалась. Но неужели это стоило того, чтобы так долго какие-то сапоги обсуждать?

Никто же не обсуждал мастерство Светы-портнихи. Подумаешь, шьет, и мы так можем! Так, да не так! Это вам не халаты и ночнушки. И почему она работала бухгалтером? Непонятно. В ней умер модельер! А, собственно, почему «умер»? Она шила постоянно и даже не потому, что нечего было носить. Скорее это было хобби, занятие для души. Ей под силу было сшить костюмчик в стиле Шанель, с приталенным жакетом и юбкой-футляром, могла к нему сделать хризантему из ткани, обязательно к такому варианту подбиралась легкая ткань в тон или, наоборот, контрастного цвета, чтобы можно было сделать красивый шарфик или воротник. Затейница была удивительная. Любила она это дело.

Обшивала и себя, и Марию. Сотрудницы на работе тоже к Светлане за помощью бежали. И Наде именно она сшила юбку для концертных выступлений, из темно-синего панбархата. В этой самой юбке Надя и познакомилась с Юрой. Юбка-солнце длиной чуть ниже колена очень шла Наде. Блузку, обычную, белую, но с красивым темно-синим бантом, опять же, придумала Светлана – и хоть на обед к английской королеве! Вроде бы очень строго, но нарядно, торжественно и по-девичьи мило.

Последнее время разговоры велись только о Гуле. Как Мария ни старалась вникать в проблемы подруги, все равно любой разговор скатывался к малышке. Светлана понимала, что это больное и Марии нужно где-то выговориться. Да так уж в их женской дружбе повелось. Вроде бы как у Светланы и так все путем. Петька-оболтус с годами стал исправляться, даже начал готовиться к поступлению в институт, вот уже целый год ходит на подготовительные курсы, Гришка – что с него возьмешь: или завод, или футбол. Светлана видела, что подруга немного снисходительно относится к ее мужу: она бы-де за такого не пошла. Светлана, в свою очередь, думала: «Он бы тебя и не позвал». Но думала без злобы, без обиды. Каждому свое. Она своих мужиков любила: и сына-оболтуса, и ленивого, но верного Гришку – ведь не к бабам же бежит, а к телевизору, то есть домой. Ну и что, что всю дорогу кричит – то «гол», то мать поминает. Так не на нее же, не на Свету кричит. Про сына и говорить нечего: счастье ее бесконечное.

«Ой, хорошо тебе, Светка, у тебя все в жизни понятно!» – эта присказка сопровождала подруг на протяжении всей их дружбы. То есть у нее, Маши, стало быть, многое непонятно. Свете в ее жизни тоже не все и не всегда было ясно, но как-то она справлялась сама, не грузила подругу. Действительно, ну разве можно было сравнить Петькины двойки с Надиным талантом, с ее конкурсом, на котором всего лишь третье место?! Петькины двойки – обстоятельство постоянное, а Надюше в консерваторию поступать!