Я - ведьма!

И в ту же секунду чьи-то руки закрыли мне сзади глаза. Я вздрогнула так, что, казалось, сердце должно было выпрыгнуть у меня изо рта. И замерла. Ладони были холодными и гладкими. Я резко отбросила их, развернулась и встретилась глазами с Собой.

Самые сладкие в мире губы прикоснулись к моим, слились, словно два глотка мягкого мороженого, и стали таять, таять, таять…

* * *

Вспыхнул свет. День заливал комнату жарким золотом. Рядом со мной на кровати лежала Я. Стройное, молодое тело, перламутровое, как раковина, из которой родилась Венера Боттичелли. Хрупкое, удивительно родное лицо. Подрагивающие веки.

Глаза открылись — Я улыбнулась мне знакомой, тысячу раз виденной мною улыбкой, которую я видела сейчас впервые.

Тысячи раз и впервые — необычное это было чувство.

Не веря, немея, я провела рукой по ее обнаженной груди. Кожа была прохладной, словно зеркало, но в то же время упругой, живой, вызывающей желание. Она так и притягивала к себе пальцы, ее кожа — моя кожа, ее грудь — моя грудь.

— Нет нежнее тела, чем твое собственное, — произнес мой незнакомый голос. — Нет тела восхитительней, нет любимей, нет дороже, потому что оно твое.

— Не может быть… — выдохнула я.

И Я же, приподнявшись на локте, весело взглянула на себя огромными сияющими глазами, подалась вперед бесстыдно нагим, невинным телом и ответила:

— И все же это я.

— Разве отражение может выйти из зеркала?

— Не может, — покачала Я улыбающимся лицом. — Никогда. Но ты произнесла заклятие, и я не могла не прийти.

— Заклятие… — повторила я эхом.

— Плоть от плоти моей, кровь от крови моей, приди есть мою плоть, пить мою кровь, ибо ты — это я!

— Ты — это я! — ахнула я, не в силах поверить в сказанное.

— Страшное заклятие. Его знают немногие. Но ты произнесла его, и…

— …пришла ты.

— Да, к тебе пришла ты.

— Пришла я.

— Да, пришла я.

— Ты… я… — Я не знала, как назвать ее (себя?). — Как тебя зовут?

— Так же, как тебя, — Валерия.

— Меня все зовут Валей.

— Тогда я буду Лерой.

— И ты будешь пить мою кровь?

Окрещенная откинулась на подушки и засмеялась, скорчив смешную рожицу.

— Не-е… Не буду. Хотя, по-моему, нам страшно хочется есть! Айда на кухню!

Я пошла за ней, все еще не в силах уразуметь случившееся, поверить в осязаемость своего счастливого сна. И лишь когда, сидя за столом, мы синхронно ели брызгающие красной кровью помидоры, посыпая их солью и аппетитно впиваясь в их упругие окружности голодными зубами, я — вдруг, сразу — приняла, вобрала в себя объемную, пахнущую, теплую, восхитительную реальность происходящего. И почувствовала животом, кожей, каждой клеточкой нахлынувшее на меня счастье. Освежающее, как душ. Победоносное, как марш Мендельсона.

Вот она я! Я есть! Я есть у себя!

— Есть твою плоть, — промычала Лера с набитым ртом, — метафора. Посмотри на помидоры: через минуту они станут тобой — твоей плотью и кровью. Силой, которая дает тебе жизнь. Ибо есть — значит жить. Есть — значит принимать в себя. Не на время, как подчас половой акт, а навсегда — так, что иное становится тобой.

— Скажи, ты не бросишь меня? Не уйдешь? — спросила я тревожно. — Не убежишь от меня?

— От себя не убежишь, — скривила она веселый носик.

— Какая ты красивая! — прошептала я с придыханием.

Она была невероятно красивой: пушистые, платиново-белые волосы, быстрый взгляд из-под длинных трепещущих ресниц, подвижный, по-детски пухлый рот и светлая кожа — такая нежная, что я невольно ощутила желание прикоснуться к ее щеке губами…

Лера улыбнулась мне в ответ хитрыми переливчато-серыми глазами:

— Я? Какая ты красивая!

* * *

Бывает любовь огромная, как арбуз, который, попадая в сумку, заполняет ее всю, до треска в швах. Никогда еще моя жизнь не была столь полной и насыщенной. Никогда еще я не чувствовала себя столь самодостаточной и цельной, как сейчас, когда я обрела себя — свою Леру!

Я могла любоваться на нее часами, восхищенно и зачарованно разглядывая ее чистое, выразительное лицо, удивительным образом сочетавшее в себе наивность, серьезность и забавную лисью хитрость, ее хрустальные запястья, маленькую упругую грудь, гибкую, тонкую фигуру.

Лера была похожа на блондинку в театре.

И она совершенно не походила на мое собственное представление о себе!

— Странно… Я представляла себя совершенно по-другому, — неустанно удивлялась я.

— Мы редко любим себя так, как мы того заслуживаем, — усмехалась Лера.

И познавая себя, я училась себя любить.

— Нет на свете человека интереснее, чем ты сам, — учила меня Лера. — Ты — это бездонные небо и океан, достаточно лишь раз окунуться в себя, чтобы понять — там таится огромный сверкающий мир. Покопайся в себе поглубже, и ты найдешь несметные залежи сокровищ. В себе можно открыть все что угодно, включая иные галактики и планеты.

— Какая ты интересная! — восторгалась я.

Ее несколько напыщенная манера говорить завораживала меня, как завораживают людской слух медово-тягучие предания и легенды.

— Какая ты интересная. Ведь я — это ты. И ты себе безумно интересна.

— Получается, я совсем себя не знаю!