Я вернулась, Господи! (сборник)

После новогодних праздников Павел вернулся в благодушном расположении духа, часто выходил из своего кабинета, шутил с коллегами, иногда за спиной Валентины Игоревны лукаво подмигивал Ирочке. Вместе они несколько раз сходили в кино. Иногда вечерами Павел забегал к ней домой. Правда, задерживался ненадолго, но был, как обычно, ласков, нежен, и Ирочка была счастлива, не предполагая, какие тучи сгущаются над ее головой.

Телефонный звонок раздался вечером во вторник. Ирочка кинулась к аппарату, в это время ей обычно звонила мама. Она подняла трубку, собираясь весело поприветствовать родителей, но в уши ей хлестнул совсем другой голос, злой и грубый.

— Ну что, надеешься замуж за Павла выйти? — От этого голоса с ледяными интонациями Ирина мгновенно замерзла, руки похолодели, по спине побежала мелкая дрожь.

Обмирая от нехорошей догадки, кому мог принадлежать этот низкий, колючий голос, Ирочка едва не рухнула на пол.

— Только знай, — женщина на том конце провода немного задыхалась, сдерживая ярость, — ничего у тебя не получится, дрянь ты этакая. К таким, как ты, не уходят. Потаскуха продажная! — и она бросила трубку.

Двигаясь как сомнамбула, Ирочка пошла на кухню, вытащила из-за шкафа заветную бутылку. Она стояла здесь с тех самых времен, когда Ирина напилась в кафе. Купила по дороге домой, но так к ней и не притронулась. А сейчас не могла сдержать непреодолимое желание выпить. «Стой, — кричал ей мозг, — это слабость, ты сильная. Не начинай сначала». Ирочка опустилась на стул. В ушах зазвучали слова Лиды: «Бери себя в тиски и держи».

Бледная, полуживая от обиды и растерянности, Ирочка начала мысленный диалог. Как же, держи! А если не держится, если сердце сейчас разорвется от обиды и унижения. Если хочется лечь сейчас и умереть или выпить и хоть на мгновение забыть этот кошмар.

Ирина налила себе полную рюмку водки, однако, подумав, наполнила до краев чайную чашку. Сейчас, вот сейчас она все забудет, ей станет легко, она сможет по-другому посмотреть на все происходящее. Ей хватит всего две рюмки. Нет, три. Нет…

Ей казалось, что она попала в страшный водоворот. Ирочку крутило, как щепку, било о крутые берега, выбрасывало на острые скалы. Она пила, пока не повалилась с ног. Спала урывками по полчаса. Проснувшись, шла, нет — ползла на кухню, наливала себе водку в чашку, выпивала и шла опять в кровать. Засыпала, будто проваливаясь куда-то, чтобы через полчаса опять встать и идти на кухню за очередной дозой. Потом перестала вставать, поставив бутылку и чашку себе в изголовье. Мыслей никаких не возникало.

Словно через плотную ткань, пробились до воспаленного сознания слова Лиды: «И ты верь в Него».

До иконки было не дотянуться, даже посмотреть на лик Господа Ирина не могла. Только произнесла заплетающим языком:

— Я хочу верить в Тебя. Очень хочу. Не знаю как. Помоги.

Неожиданно Ирина провалилась в глубокий сон. Проспала весь оставшийся день и ночь. Это и спасло ее от дальнейшего саморазрушения.

Во сне она брела по пустыне, тщетно пытаясь отыскать хотя бы глоток воды. От сильнейшей жажды и очнулась. Голова болела так, что казалось, нет никакой возможности оторвать ее от подушки. Руки мелко подрагивали, Ирину бросало то в жар, то в холод. Она с трудом встала. Ни большущая кружка ледяной воды, ни душ облегчения не принесли. Ужасно хотелось водки. Казалось, что небольшая доза сможет притупить физическую и душевную боль.

«Нет», — сказала она сама себе, но голос прозвучал слабо и неуверенно. Взгляд наткнулся на почти полную бутылку, стоящую под столом. Ирина не выдержала, плеснула себе на дно чашки. Недопитую бутылку сунула в сумку и поехала на работу. По дороге на автобусную остановку купила в ларьке жевательную резинку, кинула в рот сразу несколько пластинок.

Вздохнула с облегчением, увидев, что Валентины Игоревны сегодня не было — проводила семинар в одном из районов. Лида еще не пришла. Павел Григорьевич тоже не показывался из своего кабинета. Ирочка отрешенно сидела за своим столом, снова и снова вспоминая вчерашний разговор. «Потаскуха продажная» — вновь и вновь будто кнутом хлестали Ирину слова, сказанные женой Павла. Но ведь это не так! Она любит его, любит всей душой, как давно никого не любила. Она всего-навсего хочет простого человеческого счастья. Разве не достойна Ирина этого после перенесенных страданий? Слезы жгли глаза. Заколыхалась, поплыла перед глазами череда видений: Васильев, Лида, образ Христа, стоящий на полке. И сразу чувство стыда и вины всколыхнулось в душе. Ирина увидела, что любовь ее украдена у другой, и то, что ей запальчиво и грубо крикнула вчера эта женщина, является правдой. Увидела, поняла, знала. Но как объяснить это растревоженному сердцу, как принять и вытерпеть? Ирочка осторожно, чтобы не было слышно бульканья, налила водки, выпила, развернула пластинку ароматной резинки. Из кабинета выглянул Павел, кивнул:

— Зайди.

Первым желанием Ирочки было встать и уйти домой, но потом, махнув рукой, она встала и нетвердой походкой направилась к двери. Ее страшно развезло. Она пьянела на глазах. Ирина остановилась на пороге, надеясь, что Павел не заметит ее состояния. Павел, не отводя от нее внимательного взгляда, сказал:

— Я хотел сказать тебе, что нам надо временно уйти в подполье. Я имею в виду — прекратить пока наши отношения.

Заметив, что Ирочкины глаза медленно наполняются слезами, быстро добавил:

— Я же сказал — временно.

Он подошел к Ирочке, хотел обнять. Затем удивленно поднял брови, взял ее за подбородок, внимательно рассматривая ее лицо.

— Ты что, пила?

Ирочка кивнула, не в силах говорить. Ноги не держали ее, и она вынуждена была прислониться к двери.

— Быстро домой, пока тебя никто не видел. Я сейчас вызову такси. Ты, наверное, совсем не отдаешь себе отчет в том, что делаешь. У нас же полно посетителей. Все сразу разнесут по школам: методист пьяна. Ты с ума сошла! А если дойдет до министерства?

— Я только первый раз, мне звонила твоя жена, — с трудом ворочая языком, жалобно проговорила Ирина.

— А там, — Павел ткнул палец в потолок, — разбираться не будут, первый раз или двадцать первый. Слетишь с работы в один момент. И учти, я тебе помочь не смогу. Как что быстро домой, отсыпайся, приводи себя в порядок. Завтра на работе должна быть в норме.

Развернув Ирочку, Павел легонько подтолкнул ее в спину. Ирочка пошатнулась. Он помог ей одеться, проводил до такси.

Заходя в подъезд, Ирочка столкнулась с Костиком. Лекций в институте у него сегодня не было, но он собирался поработать в библиотеке, решив по пути заглянуть к Ирочке. Оказывается, звонил ей вчера весь вечер, но Ирина так и не взяла трубку, а сегодня на работе мужчина, по всей видимости, ее начальник, сообщил Костику, что Ирина Васильевна отпросилась домой. Заболела.

Увидев Ирочку, выходящую из такси, Костик остолбенел. Волосы растрепались и некрасиво торчали из-под шапочки, пальто распахнуто, лицо опухшее и красное.

— Что случилось? — дрожащим голосом спросил Костик.

Ничего не отвечая, глядя мимо него застывшим, каким-то неживым взглядом, Ирочка открыла дверь подъезда и, спотыкаясь, начала подниматься по лестнице. Костик догнал ее, подхватил под локоть, бережно поддерживая.

Ирина долго трясущимися руками искала в сумке ключи, потом долго пыталась открыть дверь.

— Что это за замок? — крикнула она, зло пнув дверь ногой. Потом добавила еще несколько слов.

Костик остолбенел. Каких грубостей от Ирочки он никогда не слышал. Даже в юности, когда было особым шиком ругнуться при всех, Ирочка только улыбалась, когда слышала брань, но себе не позволяла материться.

В квартире Костя помог ей раздеться и проводил в комнату.

— Ко-о-с-тя! — растягивая слова, с надрывом, с дрожью в голосе проговорила Ирина. — Я пьяная.

— Тебя выгнали с работы? — Костя боялся даже предположить такое.

Ирочка мотнула головой. Села в кресло, прижимая к груди сумку.

— Я согрею тебе чаю, — Костя заспешил на кухню.

— Принеси рюмку, — крикнула вдогонку Ирочка, — я купила по дороге. — Она засмеялась пьяно и довольно.

Костик поставил чайник на плиту, оглядел стол. Кроме пустых бутылок, там ничего не было. «Господи, она же ничего не ела», — вздохнул Костик.

— Я приготовлю тебе сейчас бульон. У тебя есть бульонный кубик? Сейчас, сейчас, Ирочка, — он разговаривал с ней как с маленьким ребенком, — тебе надо обязательно покушать, чего-нибудь горячего. И все пройдет, вот увидишь.

Когда он вернулся в комнату с бульонной чашкой в руках, Ирина спала в кресле. Рядом валялась полупустая бутылка из-под водки.

Костик присел рядом на диван и заплакал. Бедная! Как же ему помочь ей? Как вырвать из лап этой отвратительной болезни? И почему это случилось именно с Ирочкой? Откуда у нее эта тяга к спиртному? Ведь в ее семье никто не пил. Интеллигентные, воспитанные люди, они и Ирочку так воспитывали. И вот, пожалуйста.

Успокоившись, Костик немного прибрал в комнате, вынес бутылки, открыл форточку. Он несколько раз подогревал чайник, пока наконец Ирочка не проснулась. Больше всего он боялся, что Ирочка опять попросит выпить, а он не сможет ей отказать. Но Ирина только стонала, откинувшись на спинку кресла.

Костик возился с ней весь вечер. Отпаивал горячим бульоном, мочил лоб мокрым полотенцем, подносил воду с лимонным соком.

Когда Ирочке стало немного легче, она слабым голосом попросила:

— Маме не говори.

Только поздно ночью, убедившись, что Ирина хотя и не спит, но чувствует себя сносно, Костик ушел домой. Закрыв за ним дверь, Ирочка еще полночи боролась с непреодолимым желанием опять напиться. Лежала без сна, мысленно повторяя про себя: «Помоги, помоги, помоги». Ей очень хотелось, чтобы Господь услышал ее.