Я вернулась, Господи! (сборник)

Весна пришла, как всегда, неожиданно. Еще вчера вроде бы дули холодные ветра, а сегодня уже капает с крыш, и солнце ласково пригревает, робко касаясь своими лучами лиц прохожих. На дворе конец февраля, а в воздухе уже пахнет набухающими почками, и птицы озорно прыгают по мостовой, и упругий ветер швыряет в лицо мокрые брызги талой воды. Ирина даже вышла на две остановки раньше, чтобы немного пройтись. Она вспомнила одну из своих студенческих весен, когда они с Костиком гуляли по Филевскому парку, целовались, беззаботно болтали. И было им друг с другом легко и весело. Они кормили голубей, бросая им кусочки булки, со смехом наблюдая, как птицы дерутся за корм.

Казалось, это было совсем недавно, а на самом деле прошла целая вечность. И с тех пор столько всего случилось: нелепого, грустного и все-таки хорошего.

Валентина Игоревна с удивлением взглянула на Ирочку, когда та зашла в кабинет. Какое у нее было выражение лица: умиротворенное, немного загадочное и отстраненное.

— Скоро весна, вот шла, любовалась, как здорово! — Ирочка скинула пальто, шапочку, остановилась около зеркала, висевшего на шкафу. Ого! Как горят глаза, румянец покрыл щеки, а волосы еще сильней закудрявились от влажного воздуха.

Из кабинета вышел Павел, что-то негромко спросил у Валентины Игоревны, поглядывая на Ирочку с любопытством.

— Пришел вызов в Воронеж. Курсы методистов. Поедете, Ирина Васильевна? — По его многозначительному взгляду Ирина поняла, что никакого вызова Павел не получал, а, видимо, что-то задумал. Сюрприз?

Она кивнула.

— Хорошо. Сейчас я напишу приказ. Выписывайте командировку в бухгалтерии и заходите ко мне. Я подпишу и дам необходимые рекомендации.

Проходя мимо Валентины Игоревны, Ирочка заметила, как та зло усмехнулась, но решила не придавать этому значения. Пусть себе злится, старая грымза.

Когда Ирина зашла кабинет, Митрофанов стоял у окна, наблюдая за воробьями, суетящимися вокруг оброненного кем-то кусочка хлеба. За стеклом ярко светило солнце, проникая сквозь занавески в комнату.

Ирина протянула ему командировку. Павел задержал ее руку в своей.

— Поезжай завтра с утра, а послезавтра я к тебе присоединюсь. Сможем спокойно отдохнуть три дня. Ты этого заслуживаешь. Да и я, признаться, замотался, сил нет.

Ирина задохнулась от счастья. А она еще сомневалась в нем. Считала, что Павел играет с ней, как кошка с мышкой. Нет же, он ее любит, и она согласна поехать даже на Сахалин, лишь бы он был рядом. Хотя бы три дня.

Приехав в Воронеж, Ирина устроилась в гостинице, сняв двухместный номер, и пошла гулять по городу. Было слякотно, сыро, дул промозглый ветер, но тем не менее город ей понравился. Да в ее нынешнем состоянии ей было по сердцу все, она радовалась, как ребенок, брызнувшему из набежавшей тучки дождику, лужам, застывшим на мостовой, старым, уродливо обрезанным деревьям. Завтра они будут бродить здесь с Павлом. Как же здорово он придумал! Целых три дня счастья, еще три дня, вырванных у судьбы.

Павел должен был приехать утром, и Ирина даже не пошла на завтрак, боясь пропустить его приезд. Она в волнении ходила по номеру, с нетерпением ожидая, когда же распахнется дверь и она сможет обнять любимого.

Часы показывали одиннадцать, а его все не было. Неужели что-то случилось и он задерживается? Но тогда почему не позвонил? Он же знает, что Ирина будет волноваться.

Подождав еще полчаса, Ирина решилась позвонить в Москву. Номер Павла не отвечал, секретарша тоже не брала трубку. Немного подумав, Ирина позвонила в свой отдел. Трубку сняла Валентина Игоревна.

— Никак не могу дозвониться до Павла Григорьевича, — стараясь говорить как можно спокойней, произнесла Ирина, — он мне срочно нужен. Вы не знаете, где он, Валентина Игоревна?

— Странно, — Ирине показалось, что она слышит злорадные нотки в голосе заведующей отделом, — он сейчас в своем кабинете, беседует с новой сотрудницей.

— А разве мы собирались кого-то брать? — растерялась Ирина.

— Нет, она пришла вчера узнать о вакансии, и Павел Григорьевич решил предложить ей работу. Нам пришлось даже поставить лишний стол. Как что девушка сейчас у него.

— Хорошо, я позвоню попозже. — Ирина быстро повесила трубку. Ей не хотелось, чтобы Валентина Игоревна поняла, как она расстроена.

Какая еще новенькая? Может быть, из-за нее он задерживается? Нет, не надо огорчаться раньше времени. Конечно, его задержали непредвиденные дела. Павел не может так поступить с ней, ведь он сам предложил эту поездку. Надо немного подождать и позвонить снова. Но ни через сорок минут, ни через два часа Павел так и не ответил. Рубка уныло и длинно гудела ей в ухо.

Измучившись, не зная, что думать, Ирина в конце дня вновь набрала Валентину Игоревну.

— Павел Григорьевич… — начала она, но Валентина Игоревна бесцеремонно перебила ее:

— Он ушел с Наташей.

— С Наташей? С какой Наташей? Куда ушел? — Ирина почувствовала, как что-то больно царапнуло ее по сердцу.

— Наташа — это наша новая сотрудница. Она очень молоденькая, поэтому я и называю ее без отчества, — слишком терпеливо объясняла Валентина Игоревна, не скрывая злорадных ноток в голосе, — а куда они пошли, я не знаю. Может быть, в кафе.

— А Лиды нет? — упавшим голосом спросила Ирочка.

— Нет, — отрезала Валентина Игоревна и повесила трубку.

Ирина без сил рухнула на кровать. Что происходит? Кар-р-рамба! Кажется, она выругалась. Мама не любила, когда, досадуя на что-то или возмущаясь, Ирина произносила это слово.

— Прекрати, — одергивала Ольга Андреевна дочь.

— Мама, это совершенно безобидное слово, — сердилась Ирина, — испанцы всегда выражают так свое эмоциональное состояние.

— Мы же не испанцы, — хмурилась мама, — и не такое уж оно безобидное. Ты призываешь дьявола. А это страшно. Не гневи Господа.

В последнее время мама часто стала говорить о Боге. Ирина предпочитала с ней не спорить, да и многие мамины выводы были правильными. Но сейчас Ирина не думала ни о маме, ни тем более о Боге. Она отказывалась верить во все происходящее. И Лиды, как назло, нет. Уж ей-то Ирочка могла доверять. А Валентина может и из вредности наговорить что угодно. С нее станется. Но почему тогда Павел не поднимает трубку? Надо подождать еще и позвонить еще раз. Ну не сумел человек приехать сегодня. Вероятно, и правда дела закрутили.

Немного успокоившись, Ирина долго стояла под душем, вскипятила и выпила крепкого чая, хотя изнутри уже поднималось сладковатое, липкое желание выпить. Она все же вытерпела два часа. С трудом.

Павел трубку не брал. Ирина дозвонилась Лиде.

— Был с утра, потом куда-то ушел, и больше я его не видела, — Лида говорила бодрым голосом, чеканя слова.

— С кем ушел? С Наташей? — упавшим голосом спросила Ирина.

— А-а-а, ты уже знаешь? — на том конце провода надолго замолчали. — Скажи, ты действительно в командировке или…

— В командировке, — выдавила из себя Ирина. Она не хотела ничего говорить Лиде. До сих пор ругает себя за те откровения в кафе, — мне он срочно нужен.

— Не знаю я ничего. Скорее всего, с этой новой сотрудницей. Я тебя предупреждала, что он не пропускает ни одной смазливой мордашки, — ответ Лиды прозвучал слишком прямолинейно и грубовато, — так что забей и продолжай жить дальше. Скоро Восьмое марта, мы тут огонек затеяли…

Лида еще что-то говорила в трубку, но Ирина не слушала ее, временами односложно поддакивая в ответ.

Потом долго лежала на кровати, не в силах даже пошевельнуться. За окном сгущалась тьма, корявая ветка тополя царапала в стекло. Ирина вдруг подхватилась, провела расческой по волосам и быстрым шагом выбежала на улицу. Она шла вдоль по улице уверенно и целеустремленно, будто опаздывала на важную встречу. На углу светился огнями универсам. Ирина скорым шагом направилась к нему и зашла внутрь. Сложила в корзину несколько бутылок водки, добавила туда и пива. Как там говорится: «Водка без пива — деньги на ветер». Что ж, гулять так гулять. Кушать она не хотела совершенно, но все-таки решила купить несколько яблок.

Назад в гостиницу Ирина почти бежала. В номере закрылась на ключ и присела за стол. Сейчас она будет пить. И пошли все куда подальше. У нее есть три дня, совсем как в песне: «Три счастливых дня было у меня». Только ее деньки счастливыми вряд ли назовешь. Хотя она сейчас напьется, и все покажется в другом цвете. Ирина металась по номеру, проговаривая вслух эти утверждения, сама не веря тому, что говорит и думает.

Рюмок здесь, конечно, не оказалось, только граненые стаканы. Отлично. В один — водку, в другой — пиво. Павел думает, что может обмануть ее, заставить страдать. Но не тут-то было. Теперь у нее есть прекрасное лекарство. Ей уже будет не так больно, она сможет смягчить удар.

Ирина залпом выпила, откусила от яблока. В голове немного зашумело, но мысль бежала ясная и трезвая. Значит, надо сразу же выпить еще. И тогда ей станет лучше. Она вынесет все это, она… она… Почему она не пьянеет? Ей хочется забыться, не думать ни о чем.

Бутылка была почти пуста. Ирину колотила крупная дрожь, отчего-то задергался уголок рта. Ну что, может быть, позвонить этой… его жене и рассказать, с кем сейчас забавляется ее муженек. Нет, для такого разговора Ирочка еще недостаточно выпила. Вот сейчас она еще немножко примет и скажет этой твари все, что она о ней думает. О ней и о ее муже. Обо всей их семейке. Хотя нет, при чем тут их сын, больной, несчастный парнишка?

Ирочка встала и тут почувствовала, что ноги совсем не держат ее, она с трудом доплелась до кровати, легла ничком на подушку. Хмель шумел в голове, глаза закрывались сами собой, но спать Ирина не могла. Отключалась на несколько минут и опять просыпалась.

Она пила всю ночь. Не вставая с постели, лежа, прямо из горлышка. Доползала только до туалета. В очередной раз, когда она, шаркая босыми ногами, зашла в ванную, то не узнала себя в зеркале. Отекшее красное лицо с заплывшими глазами принадлежало вовсе не Ирочке, девочке из интеллигентной семьи, умнице, талантливой художнице и учительнице. На нее смотрело пьяное существо с всклокоченными волосами, с полубезумным взглядом и трясущимися руками. Ирочка усмехнулась своему отражению в зеркале.

— Ну и что, — голос охрип и казался тоже чужим, — мне теперь все равно. Плевать я на все хотела. Никто мне не нужен.

Пошатываясь, Ирочка прошлась по номеру. Заметила на полу почти полную бутылку водки. Пить уже не хотелось. Страшно болела голова, в висках стучало так, что, казалось, кровь начнет толчками вытекать из набухшей вены. Но Ирина уже не могла остановиться.

— Я вам покажу, — погрозила она неизвестно кому и сделала несколько глотков.

— О боже, как больно, — простонала она. Алкоголь начал свою разрушительную работу, Ирочке казалось, что в комнате кто-то находится. И она жаловалась этому человеку, оглядываясь по сторонам, пытаясь его увидеть.

Скрипнула дверь. Кто там? Разве она не закрывала дверь на ключ? И чей силуэт белеет в проеме двери? Ирина старательно всматривалась в расплывчатое лицо, колыхающее у двери. Кого-то оно ей напоминало.

— Ты кто? — прохрипела она.

Человек молча и бесшумно приближался к ней. Ирина вскрикнула. Она узнала его. К ней шел Лешка, первая и самая несчастная ее любовь. Но как он здесь оказался? Лешка подошел вплотную к кровати, Ирина с трудом пошевелилась, хотела сесть. Лешкино лицо вдруг качнулось, и на Ирину уже глядел Павел, шутливо усмехаясь.

— Приехал, — выдохнула Ирина.

Павел наклонился, чтобы поцеловать ее.

Все-таки приехал. Она знала. Не мог Павел так поступить с ней, не мог. Его лицо приближалось, склоняясь все ниже и ниже. Но кто это? Какая безобразная рожа! Заросшая шерстью, с вытянутым рылом, глаза сверкают дьявольским огнем. Ужас и леденящий холод сковали Ирину.

— Пошел вон! — закричала Ирина, пытаясь оттолкнуть непонятное существо. Но вместо крика из горла вылетало бессвязное шипение. Судороги пробежали по Ирочкиному телу.

Чудовище оскалило зубы и протянуло к Ирине лохматые руки с огромными черными когтями. Она явственно услышала хриплый дикий смех, похожий на воронье карканье. Ирочка заметалась на кровати, громко крича.

— Уйди отсюда, пошел вон. А-а-а-а…

В дверь кто-то колотил кулаками.

— Откройте. Откройте немедленно. Ирина. Кто там с тобой?

Последнее, что запомнила Ирочка, — страшный оскал безобразного рта. Крючковатые руки дотянулись до Ирочки и сомкнулись на ее шее.