Я вернулась, Господи! (сборник)

В самом начале рабочего дня в библиотеку заглянул Костя.

— Ириша, — Костик, как всегда при виде Ирины, не мог скрыть улыбки, — давай сходим сегодня в театр. Во МХАТе «Женитьба Бальзаминова» идет. Я сто лет в театре не был.

— Извини, Костя, сегодня не могу. У меня… Я… — Ирина замялась, — я уже распланировала для себя вечер: хочу почитать, разобрать свои старые наброски.

— Давай забегу вечерком, помогу тебе? — Костя внимательно вглядывался в Ирочкино лицо.

— Не надо, — она сделала безмятежный вид, — знаю я твое «помогу», только мешаться будешь.

Ирина видела, что Костя не мог скрыть разочарования, и ей стало жаль его, а еще захотелось в театр, в людскую толчею, взволнованную атмосферу зрительного зала.

— Ирина, — окликнула Ирочку Света, — ты знаешь, я тут твои аннотации к новым книгам прочитала. У тебя такой легкий слог, и потом, ты умеешь схватывать самую суть. Было очень интересно читать. Не попробовать ли тебе самой написать что-нибудь? Рассказ какой-нибудь, что ли. Сейчас женских журналов полно, а хороших авторов мало. А тебя, мне кажется, будут с интересом читать.

— Скажешь тоже, — улыбнулась Ирина, — я и не знаю, про что писать.

— Да писать можно про все что угодно. Вот напиши, например, про то, как тебя Константин Сергеевич приглашал сегодня в театр, а ты почему-то ему отказала. Ведь причина твоего отказа вовсе не уборка и чтение. А что? Вот и попробуй рассказать читателям о своих чувствах и переживаниях.

Ирина со страхом посмотрела на Светлану.

— Ну вот, испугалась, — Светлана легонько обняла Ирину за плечи. — Ведь никто не догадается, что это ты, и потом, имена можно изменить.

Ирина промолчала, но предложение Светы показалось ей заманчивым. А что, если и вправду попробовать? Хватит ощущать себя ущербной.

Едва дождавшись конца рабочего дня, Ирочка помчалась в магазин. Нужно было встретить Павла как следует. Весь день он занимал ее мысли. Ирина торжествовала. Вот! Несмотря ни на что, несмотря на гнусные сплетни о ее пьянстве, он все-таки пришел к ней. Значит, любит. И если вылечат сына, то, может быть, Павел решится оставить семью и прийти к Ирочке навсегда? Ведь не зря он так упорно ее добивается.

Ирина купила хорошего мяса на отбивные, немного овощей. Потом сыр, аппетитную, с лоснящимися боками, семгу, маслины. Мимо винного отдела Ирина было прошла мимо, но потом подумала и решила купить шампанского. Она будет пить шампанское, оно слабое, это же не водка.

Павел прямо в прихожей обхватил ее обеими руками, принялся целовать. Ирина увертывалась, верещала, шутливо отталкивала его.

— Ладно, ладно, погоди, — наконец отстранил ее Павел, — никуда ты от меня не денешься. Уж я до тебя доберусь.

Ирина рассмеялась и потащила его в комнату. Увидев шикарно сервированный стол, Павел только руками развел.

— Что, сегодня праздник?

— А разве наша встреча не праздник? — Ирина выжидательно смотрела на него.

— Наша встреча для меня всегда была и остается самым замечательным торжеством. Это праздник праздников, — Павел выставил на стол бутылку коньяка и протянул Ирине маленькую, обтянутую бархатом коробочку.

«Неужели кольцо?» — с волнением подумала она.

В коробочке лежала витая золотая цепочка с крохотным причудливым кулончиком.

— Это мой подарок. Для тебя, — Павел нежно поцеловал Ирочку в висок.

— Спасибо, — Ирина была немного разочарована: кольцо было бы как раз кстати, но тем не менее от удовольствия она раскраснелась и заулыбалась. Павел никогда не дарил ей подарков.

— Нет, нет, — видя, что Ирина закрывает коробочку, — надень это, пожалуйста. Давай я помогу тебе. А это что такое? — Павел смотрел на крестик, висевший на шее Ирины на обыкновенной веревочке. Она купила его в Серпуховском монастыре и с тех пор не снимала.

— Освященный крестик, его никогда нельзя снимать. — Ирина зажала крестик в ладони.

— Кто тебе сказал? Батюшка? Глупости какие. Посмотри вокруг. Много ты видела людей с крестом на шее? Да еще на дешевой веревке. — Павел неприятно оттопырил губы.

«Света, Костя и другие», — хотела сказать Ирочка, но промолчала. Действительно, многие из окружающих ее людей крест не носили. Ни мама с отцом, ни бывшие сотрудники, даже в клинике, где она лежала, она ни у кого не видела крестиков. Но слова Павла почему-то вызвали у нее раздражение.

Застегивая цепочку, он прикоснулся губами к ее шее, и Ирочка сразу же забыла о своем неудовольствии. Ирина полюбовалась хитрым переплетением маленьких блестящих звеньев, кулоном в виде Будды.

— Приносит счастье и удачу, — многозначительно произнес Павел, небрежно бросая снятый крестик на стол. Ирина передернула плечами: в углу кто-то глухо хохотнул, и оттуда повеяло жутким холодом. Наверное, показалось.

…Ирина давно не видела Павла таким. Нежный, внимательный, любящий. Раз за разом наполняя рюмки, Павел произносил задушевные тосты, в которых Ирина усматривала намек на их дальнейшую счастливую жизнь. Сначала пили шампанское, потом перешли на коньяк. Ирина и не заметила, как опьянела.

— Завтра же на работу, — пьяно хихикая, пробормотала она.

Павел тоже был на взводе.

— Работа отменяется. Да здравствует любовь!

Ирина с восторгом прильнула к его груди.

Любовь не получилась. Вернее, она была, но вот Ирина абсолютно ничего не почувствовала. Ни страстных ласк, ни глубоких поцелуев, ни всепоглощающей близости. Хмель шумел в голове, переворачивая все нутро. Временами она как бы проваливалась в глубокую темную яму, чтобы на мгновение вынырнуть на поверхность, разбуженная очередной лаской Павла. Кроме мерзости и опустошения, Ирина ничего не испытывала.

Когда Павел уснул рядом с ней, Ирина достала из шкафа комплект постельного белья и перешла на диван.

Чувство вины и брезгливости не покидало ее и утром. Да и вчерашняя выпивка давала о себе знать. Ирина даже намеревалась позвонить Светлане, чтобы попросить день отгула. Но потом решила, что Костя с мамой сразу же забьют тревогу, и плакали тогда ее встречи с Павлом. Мама сделает все возможное, чтобы они с ним больше не виделись.

Вызвав такси, Павел уехал домой, а Ирина больше часа занималась собой. Она заколола влажные волосы заколкой. Сушить не стала. Накрасилась. Лицо горело, покрылось красными пятнами, пришлось нанести несколько слоев тонального крема. Посмотрела на себя в зеркало. Кошмар! Как уличная торговка! Умылась и заново накрасилась. Немного пудры, светлая помада.

— Ты что, заболела? — Светлана с беспокойством смотрела на нее.

— Да, что-то нездоровится, — пробормотала Ирина. Ей действительно было не совсем хорошо. Временами познабливало, потом бросало в жар, и, главное, появилось вновь это непреодолимое желание выпить. Она не могла ни о чем думать, только об этом.

— Рассказ не начала писать?

Ирина махнула рукой.

— Ты бы шла домой. Отлежись до завтра. А если не пройдет, тогда врача вызови, — заботливо предложила Светлана.

Ирина с благодарностью на нее взглянула. Первым делом она зашла в магазин. Что-то внутри нее начинало протестовать, но Ирина упрямо отмахивалась. Сейчас она ни о ком и ни о чем не могла думать. Ни о Павле, ни о родителях, ни о работе. Только домой, сесть на кухне и выпить, почувствовав приятный шум в голове. Закуска у нее осталась со вчерашнего, но Ирине ничего не хотелось. Важнее всего — переливающаяся в стакане, пьянящая жидкость.

Дома, прежде чем отключить телефон, она позвонила маме. Иначе нельзя: мама начнет названивать и сразу догадается, что с ней.

— Мам, я заболела, отпросилась до завтра с работы. Не волнуйся, наверное, легкая простуда.

— Может быть, врача? — Ирина уловила в мамином голосе недоверие.

— Если будет худо — вызову.

— Договорились, выпей чаю с медом и ложись. Я сейчас приеду.

— Мама! — Ирина с раздражением повысила голос. — Не приезжай, я сейчас выпью снотворное и буду спать. Завтра позвоню, — и повесила трубку.

Прежде всего, Ирина допила оставшийся со вчерашнего дня коньяк. Боже, как хорошо! Сразу исчез озноб, перестали подрагивать руки. Ирина даже подцепила на вилку кусочек семги. Нет, она не будет пить много. Вот еще рюмочку, и все. Потом попробует написать рассказ или просто поваляется на диване с книжкой. Она же нормальная женщина, она может себя контролировать. Какой все-таки Паша милый, подарил ей замечательную цепочку, был с ней так нежен. Нет, две рюмки — это мало. Ей что-то опять стало худо. Она откупорила новую бутылку и плеснула светлую жидкость в стакан. Что там плавает на поверхности? Она наклонилась пониже. Водка переливалась на краю стакана, ухмыляясь ей страшной бесовской рожей. Ирина оттолкнула стакан рукой. Нет, нет, это ей просто показалось. Там только водка, и все. С опаской потянулась к стакану и облегченно выдохнула, не увидев ничего, кроме беленькой. Ирина быстро выпила. Рассказ! Она же хотела написать рассказ. Рассказ? Да нет. Она хотела еще выпить. Только, кажется, кто-то пришел. Громко топает в комнате. Может, Павел или Костик? Но ведь она запирала дверь.

Ирина, покачиваясь, зашла в комнату. Никого. Теперь шаги слышны на кухне. Надо срочно еще выпить и лечь спать. Не глядя, она плеснула в стакан водку. Опять показалось, что оттуда ей подмигивает бес. В этом полупомешательстве ее затуманенные мозги неожиданно ясно дали сигнал: надо срочно найти крестик. Крестик? Ирина ощупала шею. Изящный кулончик в виде Будды ожег руку. Что там говорил вчера Павел? Этот талисман принесет счастье? А вдруг правда? А как же крестик? Куда она вчера его положила? Ирина склонилась над столом, шаря по скатерти, но тоненькое хихиканье в углу отвлекло ее. А на кухне зазвенели бутылки, словно приглашая выпить.

Последующие события смешались, как в калейдоскопе. Ирина смеялась над чьими-то шутками, с кем-то звонко чокалась, танцевала под звуки неизвестно откуда взявшейся музыки. Она потеряла ощущение времени, в голове у нее лопались какие-то черные шары, последние силы уходили из нее, и в конце концов Ирина рухнула на кровать и заснула.

Ее разбудило громкое птичье карканье. С трудом повернув голову, Ирина увидела сидевшую на спинке кровати огромную черную птицу. Она-то и издавала противные скрежещущие звуки. Ирина махнула на нее краем одеяла. Птица нагло каркнула в ответ. Откуда она взялась? Может быть, Ирочка вчера открывала окно?

Ирина проковыляла на кухню. Там должны быть остатки спиртного. Ага, точно, на дне бутылки осталось немного. В комнате вновь послышались шаги. Надо во что бы то ни стало найти этого невидимку. Ирина выпила и юркнула в комнату. Никого. Кажется, он в ванной, вон как шлепает по плитке. Нет, уже успел улизнуть. Ирина закружила по квартире. За ее спиной хлопала крыльями и надрывно горланила птица. Сейчас, сейчас. Ирина откроет балконную дверь и выгонит эту мерзкая птицу.

В дверь настойчиво звонили. Значит, любитель поиграть в жмурки уже каким-то образом оказался на лестничной площадке и теперь хочет выманить туда Ирочку. И теперь он не уйдет от нее, вот только она еще немного выпьет.

Ирина распахнула дверь. На нее, изумленно раскрыв глаза, смотрела Светлана.

— Что случилось? Тебя нет, вот решила прийти, — лепетала растерянно Света. Вгляделась внимательно. Боже мой! Не может быть! Ирина пьяна.

Ка растрепанная, с красным одутловатым лицом, смотрела на Светлану, не узнавая. Потом больно ухватила ее за руку и потащила за собой.

— Только тихо, — приложила она палец к губам, — а то он опять скроется от меня. Я ищу его уже целый час. По-моему, он на балконе.

— Кто? — с недоумением спросила Светлана.

— Не знаю, — пожала плечами Ирочка, — я только знаю, что он прячется от меня и мне надо его найти.

— Успокойся, — Светлана, как маленькую, погладила Ирочку по голове, потом перекрестила, — сейчас мы найдем неуловимого гостя, а скорее всего он убежит от нас во всю прыть.

Светлана привела Ирину на кухню. Сгребла в ведро пустые бутылки, остатки закуски, поставила чайник. Ирочка безучастно сидела рядом на стуле.

— Иконка есть у тебя? А святая вода? — Ирина слабо махнула рукой.

Светлана отыскала в спальне на полке иконку Богородицы «Неупиваемая чаша». Принесла на кухню, поставила рядом с Ириной. Заварила чай с мятой и начала поить ее с ложечки. Ка смотрела на Светлану огромными, полными слез глазами.

— Милая моя, — Светлана крепко обняла Ирочку, — я и не знала, что с тобой случилась такая беда.

И от такого искреннего участия, от ласкового Светланиного тона Ирина заплакала. Она плакала долго и безутешно, иногда пытаясь что-то бессвязно говорить. Света молча сидела рядом, держа Ирочку за руку.

Когда Ирина затихла и смогла допить чай, Света заварила ей еще, принесла тазик с теплой водой, заставила опустить туда ноги.

— А где твой крестик? У тебя же был, я видела.

— Вот, Павел подарил Будду. Он приносит счастье и удачу, — Ирина всхлипнула.

— Будду? — горько усмехнулась Светлана. — Никакой это не Будда, а сатана. Уж он-то мастер принимать различные обличья. А ты его на грудь нацепила. Вот он и кружил тебя. Ко птицей обернулся, то в прятки задумал играть. Крест никогда не снимай, он наша защита. Ты же видишь, сколько вокруг злобы и жестокости, а крест помогает.

— Ты теперь меня осуждать будешь? — Ирина низко опустила голову.

— Да ты что? — Светлана крепко обняла Ирину. — Как же я могу осуждать человека, которому плохо? Кебе помогать надо, вырвать у беса из лап.

— Я уже лежала в клинике, — тихо ответила Ирина, — видишь, не помогло.

— Да разве врачи одни справятся с такой напастью? Кут без молитвы никак не обойтись. За тебя кто-нибудь молится? — Светлана укутала дрожавшую Ирину теплой шалью.

— Наверное, нет. Если только мама. И Костик.

— Уже хорошо. А теперь и я буду, и ты сама. Вот общими усилиями и вытащим тебя. Давно ты так?

Ирина молча кивнула, потом хрипло промолвила:

— Мы с Костиком в монастырь ездили. Коже не помогло.

— Милая моя, хорошая, — Светлана вновь обхватила Ирочкины плечи, — Господь-то тебя услышал и готов был помочь, только ты о Нем забыла. Мало в монастыре побывать. Верить надо, молиться, просить. Каждому по его вере дается и по грехам. Мы с тобой еще поговорим об этом, и по монастырям поездим, и в храм будем ходить. И все у тебя будет хорошо, вот увидишь.

— Я выпить очень хочу, — у Ирины сорвался голос.

— А вот здесь нам на помощь врачи придут. А выпивать не надо, а то снова бес тут как тут. Я сейчас твоей маме позвоню, она подскажет, какого нарколога вызвать.

— Не надо маме, — запаниковала Ирина, — она меня будет ругать.

— Глупая, да разве же она не понимает, что такую болезнь за один присест не вылечишь. А без помощи Бога вообще не исцелишься. Мамы не надо бояться. А тебе надо, чтобы сейчас рядом был близкий человек.

Выслушав Светлану, Ольга Андреевна тут же приехала к Ирине. По дороге она уже созвонилась с врачом и теперь ждала его, сидя рядом с дочерью. Светлана начала прощаться. Ирина, вцепившись в ее руку, не отпускала.

— Там Даша меня ждет. Я попозже позвоню, а завтра обязательно заеду.

— Не говори никому, — попросила Ирина.

— Разве я похожа на болтушку? И поверь, сейчас не это главное.

Врач довольно быстро сделал свое дело и пригласил Ольгу Андреевну для разговора, плотно прикрыв дверь в комнату, где лежала Ирина.

— В клинику вам обратиться все равно придется. Ирина Васильевна ложиться на лечение не желает, но это решайте с лечащим врачом. Могу вам сказать одно: в этой ситуации меня радует, что она относится ко всему с ней случившемуся адекватно. Знаете, как бывает, человек полностью деградировал, а все равно утверждает, что он нормален, пить может бросить в один момент и тому подобное. Здесь другая картина. Ирина Васильевна удручена, но свое нынешнее положение оценивает верно. Еще я бы посоветовал вам антидепрессанты, как правило, у таких больных случаются жесточайшие депрессии. Ну, и помните, — врач заглянул в спальню, — Ирина Васильевна, к вам обращаюсь, женский алкоголизм неизлечим. Если вы хотите хоть как-то состояться в этой жизни, хотя бы в качестве нормального хорошего человека, вам до конца дней нельзя даже нюхать спиртное. Прошу вас, берегите себя. У вас очень ранимая психика. И дальнейшее употребление алкоголя чревато различными заболеваниями, и в первую очередь психическими. Обильное питье, витамины, остальное порекомендует лечащий врач. К сожалению, могут быть срывы. Причем причины их назвать трудно. Стресс, радость, неприятность, даже невзначай сказанное слово.

Проводив нарколога, мама принялась возиться на кухне: мыла посуду, вынесла мусор, взялась приготовить Ирине бульон. Ка лежала без сна, хотя доктор и дал снотворное.

— Ириш, — окликнула ее мама, увидев, что та не спит, — может быть, поедешь к нам. Поживешь недельку, оклемаешься.

— Мама, — с трудом проговорила Ирина дрожащим от слез голосом, — я не могу смотреть отцу в глаза.

— Как хочешь, только не расстраивайся, я сама здесь побуду. Хотя знай, отец очень хорошо к тебе относится. Он все понимает.

— Я приду к вам, — слабо улыбнулась Ирина, — только попозже, потом как-нибудь.

В прихожей громко зазвонил телефон.

— Мама, — крикнула Ирина, — если это Павел, скажи, что я уехала на месяц в командировку.

Ольга Андреевна украдкой смахнула слезы, заблестевшие на глазах.

Светлана, как и обещала, вечером позвонила, а на следующий день приехала.

— Кебе Дашутка огромный привет передает. Вот такой, — с порога возбужденно проговорила Светлана, доставая из сумки аппетитный, румяный пирог.

— Она не… — Ирина прятала за спину трясущиеся руки и не могла смотреть Светлане в глаза.

— Пока ничего не знает. Пока ты сама не захочешь ей рассказать. А не захочешь, и не надо. Ну что, пойдем чай пить.

— Девочки, — заглянула в прихожую Ольга Андреевна, — вы располагайтесь, а я спущусь в магазин. Ирина меня не отпускает, а пока вы здесь, Светочка, я куплю хлеба да кое-что из продуктов.

Женщины уселись за стол на кухне. Светлана хозяйничала, заваривала и наливала чай, резала пирог. Ирина едва прикоснулась к пирогу, да и чай почти не пила.

— Ты знаешь что, не раскисай, — строго проговорила Светлана, — ты давай рассказ пиши. Времени у тебя достаточно. Я в отделе кадров договорилась, что ты на неделю возьмешь отпуск за свой счет. Сейчас заявление напишешь, я завтра отнесу. Вот сиди дома и пиши.

— Какой рассказ, — поникла Ирина, — кто я теперь? Как, получеловек, изгой. Алкоголик несчастный.

— Да что ты такое говоришь? — всплеснула руками Светлана. — Ну какой изгой? Ну какой получеловек? Вот выдумала. Ты нормальная красивая женщина и такой останешься, если возьмешься за себя.

— Я все потеряла: хорошую работу, уважение, даже права на личное счастье у меня нет. — Ирина уронила голову на руки и громко заплакала.

— Работа у тебя есть, и неплохая, уважение — это дело наживное. А право на счастье есть у каждого. Вот скажи мне, а почему ты не отвечаешь взаимностью Константину Сергеевичу? Мне кажется, он к тебе неровно дышит. Да еще как! — Светлана насильно заставила Ирину отпить немного чая.

— По молодости казалось, что я его не люблю. Потом все искала какой-то возвышенной любви. Вот Павел подвернулся. А сейчас — ну зачем я ему такая нужна? Морока одна, а не любовь. Он и не приходит несколько дней, и не звонит.

— Да его в институте нет. Сказали, на две недели в командировке. Как что как приедет, сразу же к тебе прискочит.

— Никому я не нужна. Я сама все испортила, своими собственными руками. Докатилась до того, что лежала в клинике с законченными алкоголиками. — Ирина никак не могла остановиться.

Светлана принесла плед, замотала Ирину с ног до головы и, обняв, стала ласково поглаживать.

— Ну что ты занимаешься самоедством. Что случилось, то случилось. И вспомни, сколько хороших людей ты видела в клинике, и, между прочим, у них социальный статус повыше твоего. Но вот такая бесовская напасть приключилась. Но что ж, живут, борются, надеются. Как и ты, не опускай руки. Ты еще у нас ого-го, знаменитой писательницей станешь.

— Скажешь тоже — писательницей. Лет-то мне сколько. Писательницей надо лет в двадцать пять, а то и в двадцать становиться, — Ирина судорожно всхлипнула.

— Ну, в двадцать лет от великого таланта можно писателем стать, а вот опыт, знания как раз в более позднем возрасте проявляются, тогда и реализовать себя можно. Начнешь писать рассказы, книги, а то и картины свои и забудешь ты эту страсть как страшный сон. Ты только молись. Мы тоже за тебя с Дашей Бога просить станем. И мама не оставит тебя. Материнская молитва со дна моря достанет.

— Ой, Светочка, простите, что подслушала конец вашего разговора. Вернулась из магазина, а вы так громко разговариваете, — мама стояла в дверях кухни, у нее было очень растерянное лицо, — я ведь из дворянского рода. Раньше такое родство скрывали, а теперь вроде бы и гордиться можно. У меня бабушка и мама все в Бога верили. А вот я нет. Не осуждайте: время такое было. Хотя зачатки веры у меня вот здесь все время хранились, — Ольга Андреевна дотронулась до груди, — ругаю себя, что поздно пришла к вере, не молилась за Ирочку с младенчества. Глядишь, и не случилось бы с ней такой беды. Вы верно говорите, что молитва творит чудеса. Вспоминаю, что мама и утро начинала с молитвы, и день заканчивала. «О тебе, говорила, доченька, Бога прошу. Чтоб подал тебе судьбу легкую. Помог перенести испытания да скорби». Вот я и живу, не жалуюсь. Хотя все было: и несчастья, и болезни. А вот Ирочку-то я не уберегла. Да и где ж ей устоять в этом мире одной. Жизнь сейчас такая жестокая. Кут только материнская молитва и поможет.

— Конечно, Ольга Андреевна. И сама Ирина должна Бога да Богородицу просить. Болезнь-то у нее нешуточная.

— Спасибо вам, Светочка, за помощь да за поддержку. Какое отношение сейчас дорогого стоит. А давайте-ка оставайтесь, сейчас я вкусный ужин приготовлю.

— Боюсь, Даша, уже все глаза проглядела, — с сожалением проговорила Светлана, — спасибо за предложение, но мне бежать надо. — Светлана обернулась к Ирине: — А ты, Ириша, времени даром не теряй. Начинай потихоньку.

Мама с недоумением смотрела на них обеих.

— Ольга Андреевна, Ирина готовит всем нам сюрприз. Приятный.

Ольга Андреевна согласно кивнула, хотя она уже давно боялась сюрпризов.