Я вернулась, Господи! (сборник)

До недавнего времени Татьяна считала, что ей в жизни здорово повезло. Или, как утверждали ее многочисленные подружки и приятельницы, ей удалось вытащить счастливый билет. Таня с ними соглашалась. Действительно, после того как у матери появился богатый и влиятельный любовник, жизнь их существенно изменилась. Сразу после школы, благодаря связям Владимира Александровича, Таня поступила в престижный институт. У нее появились лишние деньги, девушка могла себе позволить дорогую одежду, красивые украшения, а вскоре Владимир Александрович подарил ей на день рождения автомобиль. Таня была на седьмом небе от счастья. Всю жизнь им с мамой приходилось экономить, считать деньги от зарплаты до зарплаты, а тут такая удача привалила. С Таниным отцом мама, Елена Игоревна, развелась еще в молодости, когда девочке едва исполнилось пять лет.

— Никудышный он был, — морщилась Елена Игоревна, — выпивал, и вообще…

Чем же не устраивал отец маму, кроме того, что иногда любил выпить, Таня так и не узнала, но с детства привыкла относиться к отцу с легким презрением, как, впрочем, и ко всем мужчинам, встречающимся в ее жизни.

— Да ну их… — отмахивалась она в ответ на мамины просьбы задуматься и найти себе наконец мужа — возраст, мол. — Какие-то они… неправильные.

— Ничего, — смеялся Владимир Александрович, — мы тебе самого лучшего найдем, правильного.

И ведь нашел. Однажды пришел в дом с молодым мужчиной, невидной наружности, но, как оказалось, имеющим уже и властную должность, и немалый счет в банке, и просторную квартиру за городом. Все это с легким придыханием сообщила девушке Елена Игоревна, когда они вышли на кухню приготовить чаю.

— Самый выгодный жених для тебя, — закатила мама глаза.

— А как же любовь? — спросила Таня скорее из чувства противоречия, заранее уже соглашаясь с тем, что ей ответит мама.

— Я тебя умоляю, — усмехнулась Елена Игоревна, — кто обращает внимание на эту ерунду в наше время?

Таня для себя решила, что если Иван, так звали потенциального жениха, предложит ей руку и сердце, она согласится.

— А куда ж он денется? — хмыкнул Владимир Александрович. — Как миленький в ЗАГС побежит.

Владимир Александрович — высокий крупный мужчина, с редкими седеющими волосами и некрасивым, вытянутым лицом познакомился с Таниной мамой несколько лет назад, когда девушка заканчивала среднюю школу. Елена Игоревна переходила дорогу, и он чуть было не сбил ее, слишком рано газанув, едва зажегся зеленый светофор. Женщина выронила сумку, а Владимир Александрович, приоткрыв стекло, обложил для начала растяпу трехэтажным матом, но, заметив бледное испуганное лицо, дрожащие губы, крупные, катившиеся по щекам слезы, остановил машину и вышел.

— Что же вы, дамочка, правила не соблюдаете? — укоризненно произнес он, хотя в этой ситуации был сам виноват, — садитесь, я вас до дома подвезу.

Владимир Александрович спешил, но решил с женщиной быть любезным, не дай бог попадется склочница, по судам затаскает. А ему это не с руки. Он усадил Елену Игоревну на заднее сиденье и повез домой. И хотя жила женщина недалеко, они попали в длиннющую пробку. Невольным попутчикам ничего не оставалось делать, как два часа обсуждать сначала отвратительные московские заторы, потом коснуться политики, а затем перейти к детальному знакомству с семейной жизнью каждого из них. Елена Игоревна узнала, что ее новый знакомый женат, имеет двоих сыновей, и даже немного расстроилась: уж больно ей понравился Владимир Александрович. Да и он к концу встречи поглядывал на женщину с интересом. Они обменялись телефонами, и мужчина позвонил Елене Игоревне уже на следующий день. Ка пригласила его в гости. Владимир Александрович явился с огромным букетом цветов, коробкой конфет и корзиной фруктов. Заметил и бедновато обставленную квартиру, и не слишком богатый стол, и обыденную одежду. Из дверей комнаты выглянула невысокая худенькая девушка. Невыразительные черты лица, белесые волосы, грустное выражение лица.

— Моя дочь Татьяна, — представила ее Елена Игоревна.

Девушка покраснела и стала еще некрасивей. Совсем не в пример своей матери. Елена Игоревна была женщиной статной и яркой. Длинные темные волосы она завязывала в пышный узел, блестящие глаза с поволокой были удивительно притягательны, смуглая кожа лица еще упруга и свежа.

Владимир Александрович стал частым гостем в этом доме. Елена Игоревна считала, что ей сказочно повезло. Мало того, что встретила такого замечательного мужчину, да вдобавок жить они теперь стали на широкую ногу. И Танечка тоже смогла устроить свою судьбу. Когда после школы встал вопрос о дальнейшей учебе и Таня робко сказала, что давно мечтает поступить в институт культуры, чтобы в дальнейшем стать музейным работником, Владимир Алексеевич снисходительно улыбнулся:

— Не выдумывай. У музейщиков же зарплаты мизерные. Как тебе — дизайнер?

— Куда поступить нереально, — покачала головой Таня.

— У тебя как с рисованием? — не слушая ее, спросил Владимир Александрович.

— Я в студию ходила, — кивнула Таня.

— Хорошо, считай, что институт у тебя в кармане.

Таня поступила без труда, а после окончания все тот же Владимир Александрович помог получить и работу в крепкой фирме. Вскоре состоялась и свадьба с Иваном. Таня считала себя самой счастливой на свете. К Ивану, правда, особых чувств не испытывала, но решила для себя, что ее и его равнодушие компенсируют благополучие и комфортное житье.

В один из дней Таня случайно встретилась с одноклассницей Людмилой. Они одно время даже были дружны и обе обрадовались встрече. Забежали в ближайшее кафе, где за чашкой чая повспоминали школьные годы и бывших друзей. Потом принялись рассказывать о себе.

— У меня все отлично, — похвасталась Таня, заметив, что Людмила одета скромно, без лоска, хотя глаза сияют и радости в них хоть отбавляй, — работа денежная, муж при должности, вот квартиру недавно себе новую купили. А ты как?

— Все слава Богу, — мягко улыбнулась Людмила, — я регент в церковном хоре, а муж — столяр на мебельной фабрике.

— Регент? — ошеломленно спросила Таня. — Как там же, наверное, зарплата — сущие копейки. И потом, ты что, верующей заделалась?

— Ты знаешь, — Людмила опять улыбнулась, — я очень благодарна Господу, что он послал мне Диму — моего мужа. Ведь он и привел меня в церковь. У Димы вся семья верующие. И он с детства в храм ходит. Я сначала сопротивлялась, глупая, спорила с ним, а потом поняла: какое же это счастье с верой жить.

— Да какое счастье может дать вера? — недоумевала Таня. — Ни работы приличной, ни денег у вас.

— Что ты? — всплеснула руками Людмила. — Мы хорошо живем, довольны всем. И детки нас радуют.

— Сколько у тебя детей? — как-то потерянно спросила Таня. Они с Иваном уже пять лет вместе, а вот детей пока нет. Хотя Таня только об этом и мечтает.

— Крое пока, — ликующе сообщила Людмила, — а у тебя?

Татьяна лишь печально развела руками.

— Ничего, — успокоила подруга, — будут. А если сердце к Богу открыто, ты в храм приходи. Молитва — она чудеса делает.

— Какая молитва? — скривилась Таня. — Мы с Иваном к лучшим докторам ездили — безрезультатно.

Людмила грустно на нее посмотрела, но ничего не сказала. Таня рассталась с бывшей одноклассницей с каким-то двойственным чувством. Сердилась на Людмилу, осуждала ее: выдумала вон про какую-то веру, про счастье. А разве так бывает? Но, с другой стороны, видела, какой радостью светились глаза подруги, с какой нежностью рассказывала она о своем муже и детях. Хотя, если рассудить, что у Людмилы за жизнь? Сплошные заботы и проблемы. У Тани все по-другому. Дом — полная чаша, и она вся в шоколаде, и муж устроен будьте-нате, не то что какой-то там столяр. Короче, жить — умирать не надо. А дети? Что ж, медицина не стоит на месте, и Таня надеется: сможет и она вскоре родить.

Вроде и в самом деле все у Тани ладилось, только нет-нет да и вспоминала она ту встречу с Людмилой, удивлялась: что же такое происходило в жизни подруги, что оставалась она спокойной и радостной. А ведь наверняка были и невзгоды, и горести, и мелкие неприятности, а у Людмилы словно солнышко внутри.

— Мам, — спросила она однажды, — ты в Бога веришь?

— Нет, — пожала плечами Елена Игоревна, — а зачем?

И точно. Ведь все у Тани хорошо, и мама тоже довольна и счастлива. А в Бога верить — только время терять. И Людмила такая светлая вовсе не от веры своей — наверное, в тот день ее Дима зарплату получил. Придя к такому выводу, Таня вскоре забыла о встрече с подругой и о ее словах. Много времени отнимала работа. Хотя Таня училась старательно и к работе пыталась относиться добросовестно, но не горела душой, не отдавалась делу с интересом. Может, поэтому дизайнерские проекты ей давались с трудом, стоили нервов и даже слез.

— Не получается у меня, — жаловалась она Ивану.

— Мне кажется, очень даже здорово, — возражал муж, рассматривая эскиз.

— А вот моя душа не радуется, — тосковала Таня.

— Глупости, — муж прерывал разговор. На более пространные беседы с женой у него не было времени.

— Лучше бы я стала музейщиком, — в запале кричала женщина.

— Стань, — равнодушно усмехался Иван, — еще не поздно.

Таня сердилась, но понимала, что это нереально. Слишком она привыкла к комфорту, который давали нынешнее положение и деньги. И потом, не может же Таня взять и выбросить счастливый билетик, подаренный ей судьбой.

Однако вскоре все изменилось. В конце лета позвонила мама и в слезах сообщила, что Владимир Александрович уже второй день не отвечает на телефонные звонки. Мало того, он совсем отключил аппарат и стал недоступен. Наверняка что-то случилось.

— Мало ли, — Таня была очень занята и попыталась поскорее закончить разговор. Вечно мама все преувеличивает. — Ты же знаешь, сколько у Владимира Александровича дел.

— Нет, — плакала Елена Игоревна в трубку, — для меня он всегда был доступен.

— Ну, жди. Освободится, сам позвонит. — Таня положила трубку, хотя на сердце стало неспокойно.

Мама перезвонила через несколько минут, и сквозь непрестанные всхлипывания Таня с трудом разобрала: Владимир Александрович умер ночью от сердечного приступа.

— Его сын сказал, что мне на похороны приходить не обязательно, — Елена Игоревна рыдала, — я даже проводить Володю не смогу.

Они все-таки съездили на кладбище, но уже после, когда похоронная процессия закончилась. Положили цветы на могилу. Мама опять расплакалась, вытирала слезы и Таня. Она привыкла, что Владимир Александрович был всегда, и теперь не могла представить свою жизнь без него. В любое время, когда Тане требовалась помощь, Владимир Александрович оказывался рядом. Было жалко и маму. Как она теперь? О его жене и сыновьях Таня не думала, хотя знала, что семья для мужчины много значила.

Смерть Владимира Александровича стала только началом в череде мрачных событий. Очень скоро фирма, где работала Таня, разорилась, и женщина осталась без работы. Она очень переживала: было невыносимо сидеть одной в четырех стенах. Иван пропадал на службе, приезжал поздно вечером и сразу запирался в своем кабинете. Таня пробовала было ездить к матери, но та без конца плакала, вспоминая умершего любовника.

— Может, тебе в церковь съездить? — предложила как-то Таня, вдруг вспомнив тот давний разговор с Людмилой и глядя на осунувшуюся, не знавшую куда себя деть от горя мать.

— Не понимаю я в этом ничего, — тихо прошептала та. — И потом, Володю ведь не вернешь.

Таня соглашалась с матерью, однако все чаще задумывалась над услышанными когда-то словами давней подруги. Пасмурно было на душе, тяжело, а хотелось, чтобы праздник жизни продолжался. Людмила, помнится, говорила, будто вера помогает человеку сохранить равновесие и бодрость духа.

Тяжелым испытанием стала для Татьяны внезапная гибель мужа. Иван возвращался поздно вечером из командировки, и в его автомобиль на полном ходу врезался грузовик. Водитель то ли заснул за рулем, то ли был пьян. Татьяна, еще не отошедшая от смерти Владимира Александровича и потери работы, была просто оглушена. Она не могла поверить в случившееся и не знала, как жить дальше. Мир вокруг Татьяны рухнул, завалив ее обломками.

Месяц после похорон прошел как в тумане. Тане казалось, будто она находится где-то глубоко под водой, и подчас ей становилось трудно дышать и хотелось вынырнуть на поверхность. В страшном душевном смятении Таня нашла телефон Людмилы, позвонила и уговорила встретиться. Ка, хотя и была очень занята, пришла. Женщины присели на скамейку в парке.

— Что мне делать? Я не знаю. — Таня схватила подругу за руку.

— Я могу сказать тебе только одно, — Людмила ласково погладила Танину ладонь. — Молитва помогает, поддерживает всегда.

— Ну как я могу поверить в того, кто все у меня отнял? — вскинулась Татьяна.

— ???

— Посуди сама. — Таня не вытирала катившиеся по щекам слезы. — Ведь я же вытащила счастливый билет. Я имела все, а теперь у меня ничего нет. Почему? Почему? Я это хочу понять. Ты говоришь, что Бог всех любит, но он безжалостно отобрал у меня этот билет. Зачем?

— Счастливый билет? — Людмила обняла несчастную женщину. — А ты не думала над тем, что твой билетик оказался фальшивым и то, что ты считала счастьем, было лишь иллюзией?

— Фальшивым? Почему? — Татьяна подняла заплаканное лицо.

— Ведь ты получила свой билет неестественным, греховным путем. Вместо любви — выгода, вместо работы — связи, вместо настоящей радости — деньги.

— Но ведь многие так живут, и ничего.

— Живут… — вздохнула Людмила, — а ты, видно, жить так не захотела, потому и позвонила мне. Мы с семьей завтра в Троицко-Сергиеву лавру собираемся. Не хочешь с нами?

Татьяна и сама не знала, хочет ли она поехать туда, но и сидеть в пустой квартире, разматывая клубок из дум, было невыносимо. Она решила поехать. Храм, куда они зашли, ошеломил ее и торжественностью службы, и множеством людей, и благоговейным настроением, нахлынувшим на Татьяну, едва она вошла под церковные своды. Поражали и лица прихожан: одухотворенные, светлые, красивые. Она тихонько стояла в стороне, наблюдая за Людмилой и ее семьей. Дети-погодки, притихшие и серьезные, молились вместе с родителями, и Дмитрий иногда наклонялся, чтобы поправить на девочках косынки. У Татьяны слезы выступили на глазах, и она, стараясь никому не мешать, вышла из храма. Какая же все-таки Людмила счастливая, и она, Татьяна, имевшая огромную, со вкусом и богато обставленную квартиру, немалый счет в банке, завидует ей, желая, чтобы и в Татьяниной жизни когда-нибудь настали такие вот радостные минуты. Минуты единения со своей семьей, общей любви и гармонии.

— Ну, что там в лавре? — спросила ее мама, когда она вернулась. — Помолилась?

— Нет, — покачала головой Татьяна, — не смогла. И впервые в жизни пожалела, что не умею этого делать.

— Вот и я, — вздохнула Елена Игоревна, — а так хочется успокоения душе.

— Людмила говорит, что это возможно. Нужно только поверить искренне, от всего сердца, — Татьяна вдруг почувствовала, что желает этого. Желает научиться верить, желает вытянуть настоящий билет, без фальши и лицемерия. Какой, который достался когда-то ее подруге. Но обрести этот счастливый билет можно только с Божьей помощью.

— Это будет нелегко, — мама вытерла глаза, наполнившиеся слезами, — тяжело понять и принять.

— Да, непросто, — согласилась Татьяна, — потому что мы жили совсем по-другому, наверное, неправильно. — Татьяна немного помолчала. — Я думаю, что научиться искренне верить сложно, но все-таки я хочу попробовать.

От этих слов Тане стало легче на душе, ей показалось, что впервые за много лет она приняла правильное решение. Татьяна прижалась к матери и заплакала. Ко были светлые слезы надежды.