Я вернулась, Господи! (сборник)

У своего забора увидал Вячеслав Мишку.

— Послушай, сосед, — заискивающе улыбнулся Мишка, — первачком не угостишь?

— Сегодня вроде как не праздник? — усмехнулся Вячеслав.

— Праздник, — хохотнул Мишка, только в глазах тоска плескалась, — дочка пятерку в школе получила.

— Действительно, отличный повод. Сейчас вынесу. А спина-то не болит?

— Как рукой сняло, — Михаил отчего-то поежился, будто стало ему холодно и зябко.

— Когда гони пятьсот рублей.

Мишка остолбенел.

— Дороговато что-то, — протянул он удивленно.

— А ты как думал? — Вячеслав прищурился, и у Михаила словно ледяные иголки впились в сердце. — Лечение у меня по высшему разряду: на дому, опять же чарочка для сугрева.

— Да нужна мне твоя чарочка. — Михаил хотел было плюнуть и отойти, только притягивал его взгляд целителя, как удав кролика.

Вячеслав спокойно зашел на крыльцо и, открыв дверь, крикнул:

— Галь, принеси-ка свежачка, что утром сегодня выгнал.

В калитку сунулась Оксана, жена Михаила.

— Не надо, прошу, — взглянула умоляюще на Вячеслава, — плохо ему потом бывает. С чего стал пить, не пойму. Вижу же, мучается…

— А ты ко мне приходи, — ласково проговорил Вячеслав, — вмиг отучу.

— Правда? — вскинулась Оксана.

Целитель кивнул, скрываясь в доме. Оксана в тот же вечер пришла к Вячеславу. Тревожно ей было, неуютно, но все же прошла в комнату, робко присела на стул, протянула зажатую в руке купюру. Целитель, однако, деньги не взял.

— Потом, — отмахнулся. Велел женщине глаза закрыть, а сам принялся водить руками над ее головой. Слышала Оксана, будто шептал он что-то. Только вот молитва это была или еще какие слова — не разобрала молодка.

— Ох и справная ты, Оксана, — похвалил ее Вячеслав, оглаживая слегка дрожащими руками ее бока и грудь, — аппетитная, словно яблочко наливное. Мужичка-то нет у тебя?

— Как Михаил… — засмущалась женщина.

— А что Михаил? Рохманый он какой-то, смирный. Хоть и пить бросит, все равно тебе не такой нужен. Ты баба — огонь!

Оксане и страшновато, и игривое настроение какое-то напало. Засмеялась призывно, гортанно:

— Да где ж мужичка под меня взять?

— Поможем, поможем, — Вячеслав приобнял молодку за талию. Та вспыхнула. Прижалась на мгновение к Вячеславу. Тут за стеной стукнула чем-то Галина, и Оксана, вся красная, выскочила во двор. Только на улице опомнилась. Что это она? Нашла кого слушать. Нужен ей этот гриб сморщенный.

На крыльцо Вячеслав вышел. Глядит на соседку с прищуром. Опять вспыхнула женщина, потянуло ее к Вячеславу неведомой силой. Он подошел вплотную.

— Завтра приходи, — шепнул, — Галина к внукам уедет. Заодно и мастопатию твою полечим.

Ахнула женщина. И правда! Не далее как месяц назад поставил ей врач в поликлинике такой диагноз да предупредил: лечить не будешь, перерастет болезнь в нечто серьезное, от чего женщины как мухи мрут. Оксана лекарств накупила, только все без толку: улучшений не видно. А тут Вячеслав обещает за один день от страшного заболевания избавить.

У Вячеслава теперь отбоя от посетителей не было. Шли и свои, были и приезжие. Все больше женщины. А горожане недоумевали: откуда дар такой открылся в заурядном, казалось, человеке? Вячеслав секрет свой хранил, бормотал что-то про бабку-ведунью да изучение им самим специальных лечебников.

Вскоре целитель ездил на дорогом автомобиле, надстроил в доме второй этаж, сделал дорогой ремонт. Не таясь, разъезжает с Оксаной по городу. Ка совсем голову потеряла. Не глядит, что дома двое ребятишек маленьких да муж законный. Михаил выпивать хоть и бросил, только ходит мрачнее тучи. Куда девался добродушный увалень? Матерится, кричит — и жене, и матери достается, не попадай под горячую руку и сынишка.

Не выдержала как-то мать Михаила, пришла к Вячеславу да с порога принялась обличать:

— Ты что же творишь? Аль греха не боишься?

— Какой грех? — у Вячеслава усмешка противная, презрительная. — Вон у меня и икона имеется. Я людям помогаю. Если бы было им плохо, не приходили бы.

— Ах ты, прохвост, — всплеснула руками старая женщина, — Богу молишься, а черту поклоняешься. На людском горе хочешь подняться. Не от добра к тебе народ-то идет — от жизни тяжелой, да еще вера в душе слабая, а то и вовсе нет, вот и доверяются всяким проходимцам.

— Но-но, полегче, — сверкнул глазами целитель, — а то как бы не пожалела о своих словах. Я ведь не только лечить могу, но и порчу навести сумею.

— Вижу я твою порчу. Сынок сам не свой ходит, и Оксанка мается. Знай только, отвечать-то за грех придется. Долго ли коротко ли, а взыщет с тебя Господь.

— Ага, как же, — хмыкнул Вячеслав, — держи карман шире.

Женщина плюнула ему под ноги и вышла, а Вячеслав что-то злобно забурчал ей вслед.

Бросил он своих друзей-приятелей, не поддерживал компанию, держался особняком. Да и не пристало знаменитому целителю якшаться со всяким сбродом. Дело свое поставил на поток, заважничал. Даже с Владимиром Алексеевичем при встрече разговаривал нехотя, сквозь зубы.

— Вот прийти к тебе хотел, да говорят, дорого берешь, — попробовал набиться к нему приятель.

— Дорого, да мило, дешево, да гнило, — недовольно ответил Вячеслав. — Не нравится — иди в больницу, у нас здравоохранение бесплатное.

— Пенсия маловата, сделал бы скидку, как другу, — попросил Владимир Алексеевич.

— За здоровье надо платить, — хмыкнул Вячеслав, — а друзей у меня полным-полно. Что же, всем скидывать?

— Смотри, как бы самому платить не пришлось, — разозлился Владимир Алексеевич, — по счетам…

Вячеслав дернулся, притянул бывшего друга за рубашку к себе и с ненавистью проговорил:

— Сила у меня знаешь какая? Вам и не снилась. Я все могу. И на счета ваши плевать хотел. Никто мне ничего не сделает. Никто, слышишь?

— Бог все видит, — прохрипел Владимир Алексеевич.

— Что мне Бог? — закричал целитель, брызгая слюной. — Ну что? Что же он тебя не вылечит? А я сумею. Значит, бог — я?

Испуганно отшатнулся от него Владимир Алексеевич, и хоть верой был слаб, но и он ужаснулся кощунству этих слов. Заспешил мужчина скорее прочь, ощущая, как огромная тяжесть навалилась на его плечи.

Слава целителя между тем росла. Он уже арендовал офис в центре города, куда ежедневно приходило множество народу. Некоторых он осматривал бегло, едва притронувшись руками, а с другими надолго запирался в кабинете. Как правило, это были молодые красивые женщины. Жена его, Галина, почти все время жила в другом городе с внуками, и у Вячеслава были, как говорится, развязаны руки. Посетительницы боготворили своего спасителя, и он упивался своей славой.

Однажды ранней весной, возвращаясь из офиса домой, Вячеслав неожиданно почувствовал себя плохо и упал прямо на грязную дорогу. Сколько он так лежал, не помнил. Его заметил поздний прохожий и было прошел мимо. Подумал, что пьяный. Вячеслав громко застонал, и пешеход склонился над незнакомцем. Узнав целителя, вызвал «Скорую». Кого привезли в больницу. Оказалось, при видимом здоровье и благополучии Вячеслава разбил инсульт. Отказал язык и вся правая сторона тела. Он лежал совершенно недвижимый и беспомощный, и только в глазах затаилась просьба и отчаяние. Кут же примчалась Галина. Вячеслав только мычал, пытаясь что-то сказать. Жена успокаивающе положила руку ему на лоб. Он часто заморгал, потом несколько раз закрыл и открыл глаза.

— Ладно, попробую, — наконец поняла его Галина.

Дома в комнате мужа она нашла запрятанную глубоко в шкаф толстую книгу под названием «Черная магия» и с опаской принялась перелистывать ее, но, сколько ни всматривалась в непонятные слова и зловещие символы, так и не смогла разобраться, что к чему. Наконец она завернула книгу в газету, положила в сумку и понесла в больницу. Но сколько ни прикладывала ее к голове и груди супруга, лучше ему не становилось. Она видела, что он злится, однако сделать ничего не могла: написанного в книге она не понимала, да и побаивалась ее лишний раз открывать.