Я видел, как живет Италия

И сразу, безо всякого перехода, в Ликате мы оказываемся на другой планете. Как это ни парадоксально, но именно на восточной стороне острова чувствуешь себя как на Западе. Сказывается близость к материку? И это тоже. Но главное — нефть, обнаруженная в этом районе, что помогает ему менять кожу: отель на американский манер, прямые улицы, муниципальные машины, дворники. Позади города поля утыканы металлическими derriks’aми. Дорога становится великолепной — итальянской. Посветлевшие лица. Даже растительность здесь иная. Играют опрятные ребятишки. Женщины улыбаются. Невероятно!

Пьяцца-Армерина, где с недавнего времени открыта для обозрения чудесная мозаика, — настоящий оазис. Вдоль дороги вместо негостеприимных кактусов — сочная листва орешника.

(Конечно, деревни и тут неприглядны, но они уже не производят такого мрачного впечатления. Их оживляют миндальные деревья, над крышами весело поднимаются колокольни. В некоторых деревнях, например в Виццинии, дома крыты черепицей, уложенной рифленой стороной наружу и образующей правильные дорожки — ни дать ни взять дома из вельвета.)

Не хочу отнимать хлеб у гидов. После Долины Храмов и Пестума, Седжесте, Селинонте, Тиндари я охотно уступаю им знаменитые мозаики и античных девушек в современных купальниках фасона бикини. Нас с Лиллой в этом античном городе, лишь совсем недавно открытом широкой публикой, интересует один трудовой конфликт. Чтобы уберечь ценные мозаики от разрушительного действия солнца и дождя, администрация заказала какой-то северной фирме изготовить и смонтировать своими же силами металлическую арматуру. Одновременно одному специалисту по мозаике из местных были поручены необходимые реставрационные работы. И вот жалованье этого признанного художника оказалось ниже жалованья монтажников с Севера. Сицилийцы с жаром вступились за него. Миланцы ссылаются на существующие расценки. А бедняга жалуется:

— Кончится тем, что лишусь места. Никогда еще я не был так счастлив и не зарабатывал столько денег. Не могли бы вы попросить их «отступиться»?

С сожалением покидаем мы Пьяцца-Армерину — прелестный городок, очаровательный этап на нашем пути, собор которого украшает табличка, внушающая верующим — и не без строгости, — что плевать на пол не следует[158].

Рагуза, двуликий город, старый и молодой, — о, нефть, сколько преступлений свершается во имя твое! — внезапно рождает в нас желание вновь оказаться на берегу моря.

Не проехали мы и двух километров, как нас поразила одна деталь: невысокие, закругленные наверху каменные стены, которые сходятся и перекрещиваются. Вся земля исполосована ими, как кожа рубцами. Просим объяснения у первого встречного пешехода. Тот пожимает плечами: насколько ему известно, эти стены стояли здесь всегда. Лилла хочет воспользоваться прогулкой, чтобы посмотреть на нефтяную скважину вблизи. Когда же я показываю ей скважину, она с обидой выговаривает мне за то, что я привез ее к обычному насосу, отличающемуся от египетского chadouf’a только тем, что он металлический и работает на электроэнергии. На это я отвечаю, что не моя вина, если добыча нефти в этом районе ведется так, а не иначе. К счастью, загадка со стенами интригует нас в такой степени, что война из-за способа добычи нефти предотвращается. Меняющий колесо мотоциклист находит более убедительное объяснение: с тех пор как в районе обнаружена нефть, самые мелкие землевладельцы поспешили огородить свои участки во избежание недоразумений при распределении долларов. Верится с трудом. Отец многочисленного семейства раскрывает нам секрет— вся округа была покрыта камнями, и крестьяне нашли, что использовать их на месте выгоднее, чем тратиться на вывозку. Стиснув зубы, мы упорно продолжаем это глупое расследование до тех пор, пока, к счастью, не наталкиваемся на старика, занятого строительством именно такой низкой каменной ограды. И, к нашему великому удивлению, он подтверждает последнюю версию: не зная, куда девать камни, местные жители воздвигают стены!

— Ну и пусть себе воздвигают, — заключает Лилла.

В Сиракузах нет никаких достопримечательностей. Не нашлось и мальчонки, который предложил бы нам показать купальню Архимеда. Мы останавливаемся — а Лилла падает на колени — перед необыкновенно крутыми ступеньками лестницы отеля. Портье улыбается. По его словам, дом построен капитаном дальнего плавания. Эта лестница напоминала моряку трап. Решительно все объяснения этого дня кажутся нам весьма экстравагантными. Но… Se non é vero…[159]

На следующий день — Катания. Ничего интересного. Изнурительная жара. И только великолепный вид, открывающийся из нашего номера в Таормине, способен вывести нас из того бесчувственного состояния, в каком мы находимся. Быть может, это место и не самое удобное для купания — поэтому здесь строится фуникулер, — но как тут красиво!