Я видел, как живет Италия

Следует сказать, что сицилиец продаст все до последней корки хлеба, лишь бы купить себе оружие, пусть это будет простой нож с защелкой. Ему надо чем-то драться. Когда встречаешь их, затерявшихся в этом бесплодном крае, чувствуешь, что они начеку. В их взгляде такой же страх, какой замечаешь в глазах животного, когда оно повержено, обессиленно, загнано. Что за осанка у наездников! Даже если их лошадь еле переставляет ноги. Но стоит им сойти с коня, и чары пропадают. Низкорослые, в одежде, придающей им сутуловатый вид, отягощенные карабином.

Указателей на шоссе мало или нет совсем. Приходится спрашивать дорогу. Прежде чем дать ответ, вас молча испытующе оглядывают. Здесь не очень привыкли разговаривать, в особенности с иностранцами. Спрашиваемые едва приоткрывают рот, и их гордость уступает место какому-то смущению. Путаные жесты. Правая рука тянется показать, что надо повернуть налево. Глаза часто моргают — и их беспокойство передается вам. Бедные, бедные люди.

При виде Фаверы, аванпоста Агридженте, у нас вырвался вздох облегчения, как у путешественников, караван которых миновал пустыню. Но, очутившись в Фавере, мы возмущаемся грязью, бедностью домов и улиц этого крупного населенного пункта. Фавера — колыбель гостеприимства — похваляется тем, что удерживает печальный рекорд по убийствам из кровной мести. Королева здесь, бесспорно, вендетта. Она правит рука об руку с мафией.

Вопреки сложившемуся представлению, город Агридженте стоит не у моря. Любуясь собой, он расположился на возвышенности, лицом к Средиземному морю, от которого его отделяют участки плодородных земель и знаменитая Долина Храмов. Следует признать, что эти руины, гордые своей победоносной борьбой с объединенными разрушительными силами — временем, песком и ветром, — великолепны. Дальновидная администрация по вечерам освещает их с превосходным вкусом. К сожалению, «электричество стоит дорого, а мы так бедны…»

Здесь бедняк молчит. Из гордости. На нищету жалуется богатый. Остатки давних суеверий. По всему Среднему Востоку свирепствует страх перед сглазом — malocchio, jettatura, jella.

Мы избрали себе пристанищем небольшую гостиницу на берегу моря. Ее хозяин — маленький человечек, толстый, желчный, с грушевидным животом, предметом его огорчений.

Лилла утверждает, что он мафиозо. Глядя на него, невольно думаешь: «Он слишком вежлив для честного человека».

Однажды утром мы собрались купаться. В табличке, вывешенной на купальне, указана такса: кабина — 400 лир; место в кабине — 100 лир. Просим два места. Мальчик-кассир хладнокровно отвечает, что все «общие» кабины заняты. Желая утихомирить кипящий во мне гнев, я оборачиваюсь и бросаю взгляд на пляж — он безлюден. Лишь какая-то женщина в откровенном купальнике бикини принимает солнечную ванну. Еще сдерживаясь, спрашиваю:

— Словом, вы хотите вытянуть из нас 800 лир вместо 200?

Он не успевает ответить. Как обычно, одного звука моего голоса достаточно, чтобы порох взорвался. Я убегаю, пока еще не свернул шею этому начинающему мафиозо. Хозяин отеля рассыпается в любезностях. Лилла объясняет ему причину моего бешенства. Он принимается заламывать в отчаянии руки, демонстрируя свою скорбь, и взывать к пречистой деве и святым.

— О мадонна, почему, ну почему мы обязательно поступаем так гадко, чтобы все иностранцы нас ненавидели?

Он зовет на помощь жену. Вдвоем они нежно посылают нас на берег морского канальчика, торжественно называемый «частным пляжем отеля», приглашая «удовлетворить свое законное желание». Голосом, срывающимся от переполняющих ее эмоций, хозяйка отеля кричит нам вдогонку:

— А после купания примите душ!

Преисполненный братских чувств к людям, хозяин превосходит хозяйку:

— Вода обходится дорого, но это ничего!

Под скрюченными пальцами наших ног — ни песчинки, только гнилые морские водоросли, отбросы и полный набор острых камней. У нас уже пропало всякое желание купаться, и мы проклинаем ту роковую минуту, когда поделились с этими людьми своими переживаниями. А те следят с террасы за нашим маневрированием полными слез глазами родителей, которые лезли из кожи вон, чтобы купить пару носков ребенку, требовавшему электрический поезд. Сдерживаясь, чтобы не закричать от боли, мы передвигаемся прыжками и наконец окунаемся в гнилую воду.

Назавтра, в день нашего отъезда, хозяин и хозяйка не показываются. Портье, именуемый «секретарем», протягивает нам счет. Снова у меня перед глазами взмахнули красным плащом, и в один прыжок я оказываюсь в Туристическом бюро, где заплаканный господин выслушивает мои сетования:

— За номер, окончательная стоимость которого по таксе 1800 лир, в счете проставлено 2400, плюс налог и обслуживание. Питались мы по общему меню, потому что выбора не предоставлялось, а еда вписана в счет блюдо за блюдом.

Он делает вид, что изучает бумажки, ломает руки, в свою очередь взывает ко всем святым и, спустившись на землю, заключает:

— Признайтесь, синьор, что это недорого!

— Дорого или не дорого, но это мошенничество!

— Издержки, синьор, издержки…