Гилдерой метнулся вперед с невообразимой скоростью, ухватил василиска за хвост и встряхнул, подняв, как игрушку. Имхотеп и мертвая Анксунамун, какие-то предметы и книги полетели вниз с головы василиска. Если змей и пробовал сопротивляться, то Гилдерой этого не заметил — он бил и лупил василиском о камни, о фараона, о стены дворца, и напоследок припечатал его головой расплющенного Имхотепа, так, что зубы василиска пронзили мертвого фараона, его жену и все вокруг.
Затем Гилдерой подошел к неподвижному Бунте, поднял его и зажал в ладонях, что-то шепча.
— Ты змееуст? — спросил Билл у Либии, поднимаясь на ноги.
Страха не было, лишь усталость и боль.
— От папы досталось, — ответила та, подпирая Уизли, — по наследству. Остальная магия вся ушла братьям и сёстрам.
— Понятно. Помоги мне.
С помощью Либии Билл подковылял ближе и сказал:
— Гилдерой...
— Он ещё жив, — повернулся к нему Локхарт, по щекам которого катились слёзы. Они смывали с кожи пыль и копоть, под которыми обнажались лишь другие слёзы, нарисованные. — Я чувствую его.
Билл, вовремя вспомнивший об их духовной связи, прикусил язык и лишь кивнул в ответ. Жизнью друг с другом они вроде не делились, но расспрашивать сейчас о деталях было бы крайне неуместно.
— Что это было в конце? — спросил Билл.
— Зелье силы богов, подарили как-то, — неохотно ответил Гилдерой.
— Богов, — повторила Либия. — Тогда трон фараона — твой!
— Э, нет, мне наружу надо, Бунту спасать, — тут же махнул рукой Локхарт. — Трон надо занимать Биллу!
Билл вскинул голову, но тут же опустил, осознав, что Гилдерой прав во всем. Что только сам Билл сможет довести до конца освобождение Колыбели и потом уйти, не поддавшись соблазну власти, и что только у него... жена — дочь фараона.
*
14 мая 1991 года, по времени Земли
— В общем, он был верховным жрецом-магом, а она — женой фараона, — рассказывал Билл. — Имхотеп возжелал власти, чтобы вместе с троном фараона заполучить и Анксунамун. Но его заговор был раскрыт, и Имхотепа схватили в последнюю секунду, когда он уже готов был вонзить отравленный кинжал в спину фараону Сети. За такое богохульство Имхотепа первого (и единственного) за всю историю Египта приговорили к самому ужасному проклятию, вечной жизни в мучениях. Маги фараона взялись за дело и убили Имхотепа, в процессе отделив его душу и заточив её в какой-то священный сосуд. То есть Имхотеп должен был сохранить способность осознавать, что происходит вокруг, но при этом не иметь возможности покончить с собой или как-то повлиять на окружающих.
— С ума сойти, — содрогнулся Гилдерой.
— Это неизбежно должно было произойти со временем, — кивнул Билл, — но проклятие ни разу не накладывали, и в ритуал вкралась ошибка. Имхотеп сохранил возможность колдовать, и сумел позвать на помощь. Анксунамун выкопала сосуд — вместилище души и провела ритуал воскрешения, украв так называемую Книгу Мертвых. Так в мире появились крестражи, и было проведено первое в мире воскрешение с их помощью. После этого Имхотеп уже сознательно сделал крестражи себе и Анксунамун, и принялся за дело. Для начала взялся мстить и насылать на своих мучителей всякие гадости. Затем принял облик тогдашнего фараона и начал готовить Исход, попутно с постройкой пирамиды и расширенного пространства с Вратами. Надвигавшиеся армии соседей, встревоженных такими делами с воскрешением, в итоге стали теми самими Силами Зла, ну и так далее, и так далее. Попутно Имхотеп ограбил Африку, спёр огромный кусок земли с водой, растениями и всем прочим, после чего в легенде о проклятии ему приписали «могучие силы повелевания землей и песком».
— Это сколько ж он всё вывозил? — усмехнулся Гилдерой.
— В древние времена всё было неспешно. Ну и попутно пустыней соседей придержал от атак, выстроил Врата и сбежал! Войти в пирамиду те, кто пришел разбираться с Имхотепом, не смогли, но взамен скрыли её под землей и возвели свои барьеры, дабы фальшивый фараон сам не вышел. После одной такой попытки, Имхотеп, собственно, и сломал Врата на своей стороне и увёз в новый дворец. Со временем, конечно, барьеры и защиты пали, но Имхотеп этого уже не узнал. В отличие от своего сына.
— Сына?
— Герпо, прозванный у нас Омерзительным, был одним из сыновей фараона и Анксунамун. Узнав, что ему выпала честь стать новым вместилищем для души постаревшего и одряхлевшего фараона, он украл исследования своего отца и сбежал Вратами.
— Значит, Имхотеп готовил себе тело, но парень оказался хитрее? Как это знакомо, — непонятно чему усмехнулся Локхарт.
— Да уж, — почесал затылок Билл. — Типчик был тот ещё. Он обогатил наш мир многими знаниями… которым в нём не место.
— К слову о знаниях — откуда информация?
— Для себя Имхотеп вёл правдивые записи, а доступ в его хранилище Либия предоставила.