Я возвращаюсь к себе

– Мне удалось перенять у родителей эстафету в воспитании сестры.

– Но теперь, когда она уехала, это уже неактуально.

– Нет.

– Так что? Что вы собираетесь делать теперь?

– Разве не все зависит от моего глагола? – отвечает она, улыбаясь.

Глава 45 Золотой луч

Звонила Адели, спрашивала, как дела у сестры. Я был тронут. Они разговаривали, но Адели хотела убедиться, что Капуцина не просто делает хорошую мину при плохой игре, чтобы не волновать сестру.

– Говорит, ей лучше. А ты как думаешь, дядя?

– Да, потихоньку приходит в себя. Но впереди еще долгий путь.

– Главное – двигаться вперед.

Не сказал, что мы говорили о матери Капуцины. Я не знаю, насколько Адели в курсе. Что ей в свое время рассказали, а что предпочли скрыть. Ее это не касалось. Ее растила настоящая мать вместе с настоящей сестрой. Которая сама ей все расскажет, если сочтет нужным.

– Ты-то как? Двигаешься вперед?

– Да, у нас такая движуха! Тошно, конечно, когда узнаешь, что все решает лобби, повсюду только деньги, больше ничего никого не волнует. Но это еще сильнее нас мотивирует.

– Ты ведь не вляпаешься в какую-нибудь авантюру?

– Не волнуйся. Иногда насилие необходимо, чтобы открыть людям глаза, но я в этом не участвую, это не мое, ты же знаешь. И потом, Самюэль меня защитит, если что.

– Не сомневаюсь!

Адели никогда не позволяла собой помыкать. Она не лезет за словом в карман, остра на язык и может показать характер. Бывало, что она заступалась за сестру, на одиннадцать лет ее старше. Если творилась какая-нибудь несправедливость или к ним относились неуважительно, малышка всегда выступала первой. Она росла на твердом фундаменте, а не на зыбучих песках. После ее отъезда Капуцина наверняка остро почувствовала свою незащищенность, хотя все эти годы именно она играла роль старшей сестры.

Мне это знакомо. Жан-Батист был моим младшим братом, но я всегда чувствовал, что он крепче меня. Он был моим компасом, моим примером, моей опорой. Все, что мне не давалось, получалось у него. Я мог бы ему завидовать. Но я, наоборот, смотрел на него как на образец, хотя у меня не было и десятой доли его способностей.

Он как-то прочитал мои стихи и сказал, что я талант, золотое перо и должен писать. Он был тронут, узнав, что во мне живет такая поэзия.

Я даже расплакался в тот вечер, вернувшись в свой домишко после целого дня муторной работы на заводе. Брат нашел во мне это богатство. А мать никогда и не искала.

После его смерти кто теперь разглядит во мне это золотое сияние?

Можно светить и для себя, но, когда видишь, как твой свет отражается в глазах любимых, он словно собирается в луч и возвращается к тебе прямо в сердце.

Глава 46 Прощайте

Здравствуйте, Капуцина.

Просто хочу уточнить, в силе ли завтрашнее приглашение и во сколько.

Здравствуйте, Адриан.

Нет, вы знаете, я передумала.

Прощайте.

Не смешно.

В час у меня?

Не забудьте собаку.

Он на всякий случай решил остаться спать в машине.

Я рада.

Я тоже.

Глава 47 Сближение в молчании

Капуцина волнуется.

Настолько же, насколько радуется.

Эта сладкая смесь страха и желания перед долгожданным, но пугающим свиданием.

Она уже много знает об Адриане, но ей незнаком запах его кожи или тепло его дыхания. Они соприкасались на расстоянии. Приручили друг друга издалека. Как будто два письма встретились, выйдя из конвертов. Любовные письма без слов любви. Без намеков на влечение. Разве что очень тонких. Прячущихся в тени таких простых слов, как «смелость», «восхитительный», «вы меня смешите», «нежность», «о, вы тоже?», «решительность», «мне нравится вам писать», «когда», «почему бы нет», «случай».

Капуцина не знает, хочется ли ей почувствовать запах его кожи и тепло дыхания. Она знает только, что от одного присутствия мужчины и его собаки пустота становится не такой пустой.

В первый раз на платформе она видела Адриана, не видя его. Один из многих, одинаково безразличных к ее внутреннему коллапсу. Во второй раз она не хотела, чтобы он видел ее в таком жалком, раздавленном состоянии, с опухшими от недавнего позора глазами и подбородком, дрожащим от стыда за то, что она сидит в приемной у психиатра. В третий раз ощущение было приятнее.

Она поняла, что за эти три встречи их робких растерянных тел остальное сближалось в молчании. За эти три встречи их свела собака, благодаря своему инстинкту, без фильтров, без умысла и без расчета.