Я возвращаюсь к себе

– В протоколе написано, что мать скончалась на месте, отец – сразу после приезда скорой, третья пострадавшая получила очень серьезные травмы. Мне не удалось ее найти. Знаю только, что после аварии она перестала значиться в реестре медицинских работников. Ее жизнь тоже пошла под откос, я не интересовался подробностями. Альбер слышал через открытое окно, как врач скорой помощи говорил жандармам, что мужчину, вероятно, можно было спасти, подоспей они на пару минут раньше.

– Но зачем они поменялись?

– Кевин сказал, что брат напился, выкурил несколько косяков и проехал на знак «Стоп» на полной скорости. Что он хотел работать в правоохранительных органах, а с судимостью нельзя. Поэтому он подставил брата, принес в жертву.

– Кевин сам принес себя в жертву, разве нет? Он же мог отказаться.

– Он был в семье паршивой овцой, плохо учился, замкнутый, слабый. А Ивон всегда громко выступал, всеми манипулировал, включая родителей, чтобы добиться своего, а младшего брата смешивал с грязью, и тот его боялся. Все произошло очень быстро, от потрясения у Кевина кружилась голова. Он едва стоял на ногах и не мог сопротивляться. Когда приехали жандармы, было слишком поздно. Они увидели его за рулем с пристегнутым ремнем безопасности – брат поставил жирный крест на его будущем. И поскольку Кевин тоже пил, курил травку да еще был молодым водителем, то получил по полной. Когда мать навещала его в изоляторе, он пытался рассказать ей, что произошло. Но она не поверила и укоряла его, что он пытается переложить вину на старшего брата. Ивон, естественно, уже изложил ей официальную версию событий. И Кевин понял, что ничего не докажет.

Диана молчит. Она переваривает услышанное, как и я в свое время. Я рассказываю ей о переписке Кевина со стариком. Тот так и не признался, что все знал, он просто хотел поддержать парня в годы несправедливого заключения, помочь ему сохранить связь с миром через эту болтовню обо всем и ни о чем. Он единственный, кроме Ивона Симоне, знал, что Кевин сидит ни за что.

– Переписка – это, конечно, трогательно, но, если бы он заговорил, парень не провел бы столько времени за решеткой.

– Никто не задавал ему вопросов. Никто не опрашивает свидетелей, когда факты кажутся очевидными и есть признание обвиняемого. Прибыв на место, полицейские увидели Кевина за рулем, пристегнутого. Кто бы поверил Петершмитту, даже если бы он вышел и начал утверждать обратное? Все решили бы, что старик выжил из ума.

– Ну и история! Капуцина в курсе?

– Нет. Не знаю, стоит ли ей говорить.

– Что ж, оставляю вас поразмыслить над этим. Нам пора завершать сеанс. Лично я бы ничего ей не говорила.

Глава 66 Безобидный скелет

В приемной появилась небольшая елочка – традиционный подарок хозяйки в середине декабря. Жене нравится ее наряжать. В этом году она украшена красными шарами и большими белыми перьями. Нежно мигает изящная гирлянда. Наверное, нарядила елку вчера вечером, пока я был на бадминтоне.

Перекликаясь с темой елочных украшений этого года, Капуцина легка и воздушна. Словно порхая, она проходит в кабинет, жмет мою руку, садится в кресло напротив. Я замечаю, что пациенты физически распрямляются, по мере того как отпускают то, что их тяготит.

– Я познакомила его с Оскаром.

– Они поладили?

– Он нашел его очень милым. И главное, безобидным.

Мы смеемся.

Она рассказывает о том, что почувствовала, когда Адриан ее поцеловал. О его таких желанных губах, о запахе, которым не могла насытиться, сладостном, как первый вдох. О совершенно новом для нее внутреннем трепете, от которого она почувствовала себя живой. О постоянной потребности прижаться к нему, большей, чем просто влечение.

– Вы будете смеяться…

– Конечно, нет. Говорите как есть.

– Когда он меня обнимает, мне кажется, что я в гнездышке.

– Значит, вы что-то такое вынашиваете – точнее, высиживаете.

– Вы все-таки издеваетесь!

Она снова смеется.

– Вы ему сказали?

– Да. Он ответил, что все дело в его глаголе жизни. Они определили его с вашей женой.

– Ей нравится находить глаголы людей. Вы знаете свой?

– Нет. Я думала, «лечить», но все больше в этом сомневаюсь.

Капуцина изменилась. Как будто присутствие этого мужчины помогло ей наконец перевернуть печальную страницу. В нем она нашла защиту, которую потеряла со смертью отца. Моя задача – показать ей, что она может не зависеть от Адриана, построить с ним здоровые отношения.

– Откуда эта потребность в защите?

– Наверное, в детстве мне не хватало защищенности. Моя мать была не создана для воспитания детей, какая уж там защита… Когда Адриан рассказывает мне о своей матери, я понимаю, сколько я недополучила.

– Вы думаете о ней?

– Часто. Думаю, что с ней стало, вспоминает ли она обо мне, раскаивается ли, есть ли у нее другие дети. Как бы я отреагировала, если бы она появилась.

– У вас есть ответ?

– Нет.

– Вам хотелось бы этого?