Я возвращаюсь к себе

Он в первый раз подходит поздороваться, не выпустив Блума. Пес выпрыгивает из багажника, едва его открывают. Крутится вокруг Капуцины, лает, прыгает, играет и забегает в дом через приоткрытую входную дверь с починенным замком.

– Он уже чувствует себя как дома, – извиняется Адриан.

– И правильно делает.

Подписанные ведерки из-под мороженого стоят в холодильнике, Блум обнюхивает каждый угол в поисках новой информации. Адриан распахивает объятия. Маленький кузнечик устремляется в них, наполнив долгожданной радостью. Шаг за шагом, незаметно она увлекает его на диван. Сев к нему на колени, она устраивается поудобнее, прижимаясь как можно теснее, чтобы ни один сантиметр кожи не остался снаружи, и закрывает глаза. Они дышат, не глядя друг на друга. Просто наполниться присутствием другого. Но этого недостаточно. Капуцина приподнимает свитер Адриана, его футболку. Ей хочется чувствовать его кожу. Тепло, идущее изнутри. Ее пальцы пробегают по как будто знакомому телу. Она скидывает толстовку, оставшись в лифчике. Снова прижимается к нему. Утыкается носом в шею. Вдыхает его запах, впитывает, сохраняет про запас его частички. Он смеется. Прижимает ее чуть сильнее. Она похожа на тоненькую веточку, которую страшно сломать. Ему кажется, что он, со своим крепким торсом и мускулистыми руками, ее раздавит. Она прирастает к нему, как плод к плаценте, как кора к древесине.

Они не занимаются любовью, не так, не сейчас. Достаточно простого слияния. Они не хотят ничего пропускать – ни этапов, ни желаний. Их губы вновь находят друг друга и соприкасаются.

На журнальном столике лежат детские рисунки. Адриан увидел их через плечо Капуцины. Заинтригованный, он выпрямляется, чтобы получше их рассмотреть. Ульи, цветы, солнце и пчелы, всюду пчелы, маленькие, большие, целый рой. Цвета красиво подобраны, все очень гармонично. Образцовое прилежание девочки, которая все делает правильно. В том, что это рисунок маленькой девочки, нет никаких сомнений.

– Нашла на чердаке.

– Классные! Ты явно любила пчел!

– Похоже на то…

– Ты разве не помнишь?

– Не очень хорошо.

Парочку ждет сладостный вечер и плотный ужин, который согреет их во время морозной ночной прогулки. Варежка прильнет к варежке. Ночь будет не такой размеренной, но не менее счастливой.

Они встретят Новый год, сплетясь в объятиях, начав новую книгу.

Глава 76 Околпачить

Я не поздравляю своих пациентов. Я и так весь год желал им всего самого доброго. То, что говорится в январе, не более чем условность. Поскольку они ожидают услышать от меня поздравления, а я ничего не говорю, они тоже ничего мне не желают, кроме тех, кто поздравляет на автомате либо из особого расположения. Тогда я за это цепляюсь. «А что вы желаете себе?» Что может быть проще! Но нет. Мы так привыкли заниматься другими, что забываем пожелать хорошего себе. Кто в полночь желает себе счастливого Нового года? Я. С тех пор как Диана подкинула мне эту мысль.

Капуцина заветных слов не произносит. Я спрашиваю, хорошо ли она провела праздники. Она рассказывает о дяде, о его реакции и о силе, которая вскипела в ней, заставив выкричать все, что было на сердце. И как она сожалеет и боится, что больно его задела. О невозможности сдержаться и необходимости действовать. Собраться с духом ей помогла моя фраза «Кто под кого должен подстраиваться?». И в итоге ей полегчало.

– Не думаю, что человек, который пишет стихи, может быть по природе злым. Возможно, такой жесткий разговор был необходим, иначе он не узнал бы, насколько для вас важно, чтобы он принял Адриана.

Затем она рассказывает, как они встретились с сестрой. У них наладились отношения. Мне нравится наблюдать, как быстро любовь отвоевывает позиции, стоит только искоренить пырей обиды, который захватывает все свободное пространство и на корню забивает самые прекрасные цветы.

Она благодарит меня. Говорит, что без меня так быстро не разобралась бы и надолго застряла бы в мутной воде стоячего пруда. А терапия расчистила доступ к источнику, откуда наконец струится чистая, прозрачная вода, неся обновление и движение. Я замечаю, что склонность к поэзии – явно их семейная черта. Что ей, возможно, тоже стоило бы взяться за перо.

Заходит речь об Адриане. Капуцина улыбается. Я чувствую, что она хочет поделиться, но смущается. Пока я ищу слова, чтобы подбодрить ее, в глазах у нее мелькает что-то вроде «ну и черт с ним» и она начинает рассказывать.

– Он приехал ко мне на Новый год. Ночь была странная.

– Странная?

– Мы весь вечер обнимались, вместе плавали, целовались, смеялись, говорили о своих желаниях и планах. Даже прогулялись по снегу. Была полная луна, светло как днем. Просто восхитительно. А потом мы перешли красную черту, и все разладилось. Но это не было неприятно. У него никак не получалось, потом вроде да, потом опять нет. У меня тоже все было как-то сложно. В общем, не буду вдаваться в подробности. Мне немного неловко рассказывать вам о таких вещах, доктор.

– Это останется врачебной тайной и не выйдет за стены кабинета, а вас, кажется, тревожит эта странность. Давайте поговорим.