Я возвращаюсь к себе

– Мне сложно сказать, чтó я чувствую. Все было как-то запутанно, но очень радостно. Не гладко – а я все равно чувствовала себя счастливой. В итоге мы отказались от этой затеи. Подумали, может, в следующий раз будет лучше, а теперь мы слишком много ели, пили и волновались.

– Первые разы редко проходят гладко. Может, он боялся сделать вам больно? Или поторопить вас?

– Он не сказал. Мы посмеялись над этой ситуацией. Много смеялись. Засыпая, прошептали друг другу на ухо, что в жизни есть проблемы и посерьезнее.

Капуцина рассказывает, что ей было дико страшно, когда он кричал во сне. Понадобилось много времени, чтобы его разбудить и успокоить. На крик пришла собака, скреблась в дверь и легла рядом с ним. У него сильно колотилось сердце, он прерывисто дышал. Она не знала, что делать, как ему помочь. Обняла покрепче, гладила лоб. И заснула первой. Он сказал ей утром, что заснул сразу после нее.

Она достает из большой сумки картонную папку и протягивает мне без объяснений. Я снимаю резинки и раскрываю ее. Капуцина нашла несколько рисунков, которые ее взволновали. Я просматриваю их один за другим. Аккуратные, точные, красочные. Везде пчелы. Когда я поднимаю голову, она улыбается.

– Что у вас вызывают эти рисунки?

– Ж-ж-ж, – улыбается она.

– А еще?

– Мне кажется, я нашла себя. Как будто я совсем себя не знала, а сейчас узнаю́. Жаль, что отца нет рядом, он мог бы мне объяснить, рассказать, направить. Но у меня нет выбора. Поэтому я цепляюсь за вещественные доказательства, чтобы побольше узнать о своем детстве. Согласитесь, это волнующая находка, учитывая, что сейчас я не вылезаю из книг по пчеловодству.

Она рассказывает о своих планах на заброшенный дом в уединенном месте. Сразу за домом начинается густой непроходимый лес, она могла бы поставить там ульи. Еловый мед, ее любимый. Темный и терпкий.

– И я вижу Адриана частью этой конструкции. Но что, если все это просто картонные декорации? Нужно все-таки хорошо знать друг друга, чтобы затеять такое предприятие. Возможно ли это всего через несколько месяцев?

– Вы говорили, что вам кажется, будто вы знаете друг друга целую вечность.

– Да, но что, если это иллюзия и я ошибаюсь? Что, если я нужна ему только из-за денег, как думает дядя?

– Он знал о вашем финансовом положении до того, как захотел снова с вами встретиться?

– Нет, вряд ли. Но, с другой стороны, он полицейский, у него наверняка есть доступ к такой информации.

– Думаете, он навел о вас справки и теперь пытается околпачить?

Посреди серьезного разговора Капуцина заулыбалась, опустив голову, потом тихонько прыснула, извинившись. Что-то от меня ускользает, я не понимаю, чем вызвана такая реакция. Может, это нервный смех, учитывая, что разговор затрагивает глубокие старые эмоции, тяжелые воспоминания, непереработанное горе. Бывает, что смеются на похоронах, от эмоционального переполнения. Я прошу ее объясниться.

– Да просто я не знаю, сколько лет – или столетий – назад мне последний раз встретилось слово «околпачить». На самом деле это не первое устаревшее слово, что я от вас услышала, но я как-то раньше не обращала внимания. Это совсем не вяжется с вашей внешностью. По тому, как вы одеваетесь, вам можно дать на двадцать лет меньше, а по тому, как говорите, – на двадцать лет больше.

– Не обращали внимания, а сегодня смеетесь надо мной. Из этого я могу заключить, что вам действительно лучше.

– Я не смеюсь.

– Немного все-таки смеетесь, – отвечаю я, улыбаясь. – А вы не можете пригласить его в ваш проект, не вовлекая ни финансово, ни административно? Чтобы защитить себя от возможных рисков?

– Могу.

– Это должно развеять ваши страхи. И дядины.

– Я ненавижу, когда меня обманывают.

– Вы говорили, что вы с Адрианом понимаете друг друга с полуслова. Что вы одинаково устроены. Что он точно знает, что вы чувствуете, и наоборот.

– Да.

– Значит, он тоже должен быть добрым и великодушным.

– Да.

– И ему тоже должно быть больно, когда его доверием злоупотребляют.

– Да. Он это говорил. Мы с ним в этом похожи.

– Тогда как он может подвергнуть вас чему-то, чего не выносит сам? Надо быть полным извращенцем. Он кажется вам извращенцем?

– Нет. Он сказал, что хотел бы найти какое-то место, где можно было бы принимать людей, которые оказались в трудной жизненной ситуации или которым просто нужна передышка. Выдохнуть, вновь обрести уверенность в себе. Среди прочего – с помощью зоотерапии. Адриан заметил, как его собака помогает людям расслабиться. Он мне рассказывал об избитых женщинах и инвалидах.

– И в вашем старом доме это было бы возможно?

Ей хочется строить вместе с ним, подпитываться его нежностью и отдавать свою взамен. Она уверена, что план, который начинает вырисовываться у нее в голове, – одна из самых прекрасных картинок, виденных ею за долгое время. Пчелы, мед, природа, лес, дом, в котором все нужно будет переделать под пристальным взором пожилого господина на скамейке, новая жизнь, которую предстоит придумать, с этим мужчиной и его собакой.

Глава 77 Хитренькая!