Я возвращаюсь за тобой

Доктор Шино Мицуки толкнул дверь закусочной «Элвис-динер», находившейся прямо перед входом в отделение «Скорой помощи». Он сел у стойки и заказал жасминовый чай, который ему подали вместе с fortune cookies. За окном гремела гроза. Под огнем молний металлический трейлер сотрясался от дождя и ветра, точно корабль в эпицентре шторма. Мицуки ослабил галстук и подавил зевоту. Отхлебнул чая, достал печенье из упаковки и разломил его, чтобы прочесть пословицу, написанную на маленькой полоске бумаги: «Тот, кто избегает безумств, не так разумен, как ему кажется».

Врач потер веки и какое-то время поразмышлял над этим изречением, как будто оно было предназначено лично ему. Размышления прервал писк его пейджера. Он положил бумажку на стойку и вышел из кафе, не обращая внимания на ливень.

В голове Итана

Между жизнью…

…и смертью

Я плаваю в воздухе над коридорами больницы без усилий, точно птица, парящая в небе. Я слышу надсадные голоса, крики. Вижу врачей и медсестер, которые суетятся вокруг меня, но я чувствую, что жизнь уходит. Я ищу Селин в других комнатах. Нужно торопиться. Я хочу еще раз побороться за нее, но у меня уже нет сил. Я растекаюсь, рассеиваюсь, словно прах, который уносит ветер, после того, как его развеют.

Створки приоткрываются. Я замечаю тело Селин, окруженное людьми из «Скорой помощи», которые пытаются вернуть ее к жизни. Я хочу приблизиться к ней, но какая-то сила мне мешает. Прежде чем дверь опять закрывается, я слышу несколько криков, растянутых во времени: «Ребята, отходит!», «Похоже, конец», «Необратимая сердечная недостаточность». И тут я впервые осознаю, что она вот-вот умрет из-за меня. В этот последний день обретя счастье, я не взял в расчет то самое ужасное предчувствие, которое столько раз пыталось меня предостеречь: «Если ты ее любишь, надо ее защитить, а чтобы ее защитить, тебе надо исчезнуть».

Я ее убил.

Я ее убил.

Я ее убил.

* * *

4 часа ночи

Два тела.

В двух разных помещениях.

Два тела, которые несколькими часами раньше любили друг друга.

Две пары рук, которые сжимали друг друга в объятиях.

Две пары губ, которые искали друг друга.

Погруженная в искусственную кому, Селин продолжала жить только благодаря аппарату искусственного дыхания, который вентилировал ее легкие в ожидании возможной пересадки сердца.

Итан в состоянии клинической смерти лежал с закрытыми глазами. Кровь больше не поступала в его мозг, и его нейронные функции были необратимо разрушены. Однако удары сердца и температура его кожи позволяли думать, что не все еще потеряно окончательно.

Но это была лишь иллюзия.

Рядом с ним стояла Клэр Джулиани, одна из молодых интернов больницы, и смотрела на него с грустью.

Вдруг дверь в реанимационную резко отворилась, и появился Шино Мицуки.

– Обнаружили его водительские права! – бросил он ей.

Клэр посмотрела документы Итана и увидела, что разрешение на изъятие органов отмечено галочкой[74].

– Можно начинать процедуру, – сказал Мицуки. – Предупредите Дитриха и центры пересадки.

– Подождите! – ответила Клэр. – Какая у него группа крови?

– Четвертая. А что?

– Это именно та, что у той молодой женщины, что ожидает сердце!

Шино Мицуки покачал головой и вышел в коридор. Клэр вышла за ним.

– Доктор, мне кажется, мы могли бы рискнуть…

– Об этом не может быть и речи, и вы это прекрасно знаете!

– А почему бы и нет? Берем сердце и пересаживаем. Таким образом, не будет никаких проблем ни с хранением, ни со сроками транспортировки.

Мицуки резко остановился и строго посмотрел на интерна. Она заканчивала годичную стажировку под его руководством, и ему предстояло поставить ей оценку. Оценка явно не могла польстить. Несмотря на несомненные положительные качества, молодая женщина слишком легко поддавалась волнению. Она часто опаздывала и оспаривала решения вышестоящих, создавалось впечатление, что она постоянно отстает от хода событий.

– Мы никогда не получим на это разрешения, – отрезал он.