Я врач! О тех, кто ежедневно надевает маску супергероя

Он смотрел на меня. Я стала прикидывать варианты действий. Я могла повернуть налево и выйти с помощью магнитного пропуска, однако тогда Даниэль мог бы последовать за мной и сбежать. Вдоль по коридору между мной и Даниэлем были только двери в процедурную и прачечную, обе запертые. Я могла бы скрыться в кабинете, но для этого мне нужно было повернуться к Даниэлю спиной и повозиться с ключами, а чутье подсказывало мне, что это не лучшее решение, так что я пошла ему навстречу. У меня не оставалось другого выбора.

Казалось, он заполнил собой весь коридор. Я пыталась обойти его слева, справа, снова слева, однако каждый раз он преграждал мне путь.

Инстинктивно я потянулась к тревожной кнопке на моем поясе, которая должна была оповестить остальной персонал в случае проблемы. Ее не оказалось. В отделении их не хватало, и было решено – совершенно логично, – что врачи подвержены меньшему риску, чем медсестры. Мое сердце заколотилось, отдавая в горло, однако было важно сохранять спокойствие.

– Не мог бы ты меня пропустить, Даниэль? – сказала я, стараясь не выдавать волнения.

Он наклонился вперед. Я почувствовала на лице его дыхание.

– Нет, – прошептал он мне в ухо.

Я не видела коридора за ним, однако попыталась прислушаться к шагам или голосам в надежде, что поблизости кто-то окажется. Но весь персонал разбирался с другой чрезвычайной ситуацией. Рядом никого не было. Даниэль подобрал идеальный момент.

Он сделал шаг назад.

– У меня есть кое-что для вас, – сказал он, подняв правую руку.

В этот момент я задумалась о том, что он со мной сделает. Отправит в нокаут? Проломит мне череп? Ударит ли он один раз или продолжит меня избивать? Когда я упаду, будет ли он меня пинать? Сколько пройдет времени, прежде чем кто-то заметит? У меня подкосились ноги. Я сделала глубокий вдох в надежде, что это поможет мне справиться с тем, что сейчас произойдет.

Его рука рванулась ко мне с огромной силой и скоростью, и я закрыла глаза, ожидая удара. Но его не последовало. Он остановился в сантиметре от моего виска и провел пальцами вниз по щеке.

– У меня есть кое-что для вас, – сказал он.

Я услышала где-то за его спиной шорохи. Открыв глаза и заглянув за плечо Даниэля, я увидела в коридоре еще троих пациентов. Крохотную старушку, чей диагноз менялся с каждой новой госпитализацией, молодую девушку, всю жизнь прожившую с биполярным расстройством, и пожилого мужчину, поступившего с депрессией после смерти жены. Даниэлю не составило бы труда уложить всех троих одним ударом.

Маленькая старушка шагнула вперед и ткнула пальцем Даниэлю в спину.

– ОСТАВЬ ДОКТОРА ДЖО В ПОКОЕ! – закричала она. Всеми своими полутора метрами.

Он убрал руку с моего лица. Он развернулся и уставился на маленькую старушку, а затем, немного помешкав, сделал именно так, как ему было велено.

Думаю, он был настолько потрясен, что отправился в свою комнату, чувствуя себя обруганным школьником.

Маленькая старушка повернулась ко мне.

– Ты в порядке, дорогая? Налить тебе чаю?

Пациенты проявляют доброту повсюду. Исследования показали, что добрый поступок приятен и тому, кто его совершил, и тому, ради кого он совершен, и даже тому, кто просто стал его свидетелем.

Недаром говорят, что те, кто имеет меньше всех, отдают больше всего. Я видела, как пациенты делятся своими немногочисленными вещами и одеждой с теми, кто поступает вообще безо всего. Некоторых людей никто не навещает, до них никому нет дела, и в часы посещения я наблюдала, как один пациент предложил другому присоединиться к его семье, вместо того чтобы сидеть в одиночестве. Я видела, как давно находящиеся на лечении пациенты наливают чай тем, кто только что поступил, напуганный и одинокий. Когда уже разочаровался в мире, в больничной медицине, когда насмотрелся на жестокости и страдания, небольшие проявления доброты и участия как ничто другое возвращают веру в людей.

Даниэлю нашли место в психиатрической палате интенсивной терапии, и он провел там два месяца. Когда лечение дало результат и симптомы были взяты под контроль, его вернули к нам, и первым делом, явившись в отделение, он подошел ко мне, чтобы извиниться.

До того случая с Даниэлем мне никогда ничего не угрожало физически, однако пациенты психиатрии, которым нездоровилось, множество раз меня оскорбляли: когда ты болен и напуган, когда чувствуешь себя загнанным в угол и беспомощным, то готов идти на все, чтобы защититься. И каждый раз, без исключений, поправившись, они извинялись передо мной – хотя никому из них, включая Даниэля, извиняться было не за что. Их слова и поведение были симптомами болезни, подобно тому как любая физическая болезнь вызывает симптомы, которые мы не в силах контролировать.