Я врач! О тех, кто ежедневно надевает маску супергероя

Должно быть, так пациенты психиатрии накапливают в себе многочисленные безмолвные проявления жестокости. Я проработала несколько месяцев в больнице, чувствуя себя изгоем, так что имела отдаленное представление о том, каково это. Вместе с тем у меня были дом и семья, я по-прежнему оставалась частью чего-то, однако все равно оказалась не в состоянии справиться. Невозможно представить, каково провести с этим чувством всю жизнь, не имея никакого пристанища, не имея возможности сделать передышку.

Через пару месяцев после случая с рыжеволосой социальной работницей я стояла у сестринского поста в отделении, болтая с коллегами. Нас было несколько – медсестры, фармацевт, вспомогательный персонал. Мне нравилось бывать на сестринском посту, а не сидеть одной в своем кабинете. Невозможно ничему научиться, если сторониться рядовых сотрудников.

Время близилось к обеденному перерыву, и мы болтали о всякой чепухе – обсуждали еду, праздники и программы по телевизору. Один из пациентов решил к нам присоединиться. Роб находился в отделении уже много недель. Когда только поступил, он был возбужден и страдал от паранойи. Роб был убежден, что в отделении везде натыканы камеры, и за ним следят. Он думал, что мы все работаем на правительство, а ему в ухо поставили чип, чтобы контролировать все передвижения. Каждый день он умолял меня вытащить этот чип и освободить его.

Благодаря смене лекарств и надлежащей поддержке Роб постепенно пошел на поправку. Нет ничего приятнее, чем наблюдать, как симптомы болезни отступают, и знакомиться с личностью, которая скрывалась за ними. Роб был чудесным человеком.

Он жил на барже вместе с собакой, увлекался живописью и поэзией. О природе и сельской местности он знал больше, чем любой человек, которого вы когда-либо встречали. Он немного напоминал мне отца.

Мы смеялись вместе с медсестрами и Робом над чем-то, увиденным прошлым вечером по телевизору, когда из кабинета вышла администратор. Она была новенькой, очень приятной и чрезвычайно расторопной. Начался перерыв, и она решила налить нам горячие напитки, однако ей нужно было узнать наши предпочтения – чай, кофе, сколько сахара и молока. Она последовательно спросила у всех стоявших у сестринского поста, кому что налить, а Роба просто пропустила и перешла к следующему человеку. Словно его там и вовсе не было. Словно он невидимка. Мы с одной из младших медсестер переглянулись.

Администратор не виновата. Она была новенькой. Наливать чай пациентам не входило в ее обязанности. И тем не менее.

В конечном счете я сама заварила Робу чашку чая. Это казалось мне единственным способом как-то сгладить для него ситуацию. Когда я принесла ему чай, он улыбнулся.

– Не переживайте, доктор Джо, – сказал он. – Со мной так постоянно происходит.

20 Среда

Быть темной лошадкой не всегда легко. Тебя порой принимают за кого-то другого («Вы соцработник?») или за человека с гораздо бо́льшими знаниями («Вы преподаватель?»), и очень часто люди думают, что у тебя гораздо больше опыта, чем на самом деле («Я хочу, чтобы кровь у меня взяла доктор Кэннон» – поверьте, вам это не нужно).

Темные лошадки несут в себе неуверенность, сомнения, неоднозначность. Почему ты здесь сейчас? Где ты была раньше? Почему ты не оказалась здесь уже давно? Темной лошадке приходится постоянно объясняться и оправдываться, и, когда ты интерн, а все твои коллеги значительно младше тебя по возрасту, комичных ситуаций не избежать. Впрочем, порой то, чем ты занимался прежде, и тот факт, что ты не пришел сюда раньше, странным образом играют на руку.

Во время своей первой стажировки в психиатрии, оказавшись в новой для себя роли, я сидела после обхода пациентов, ожидая обсуждения событий предыдущего дня. Я уже провела там несколько месяцев и никогда в жизни не чувствовала себя столь комфортно, ведь именно из-за психиатрии я в свое время решила изучать медицину. Я всегда хотела заниматься только этим. Мысль о том, что когда-нибудь я окажусь на этом стуле, помогла мне преодолеть пять лет обучения и невзгоды предыдущих стажировок в терапии и хирургии. У меня были удивительные коллеги, чудесные пациенты.

Меня приняли с распростертыми объятьями – это оказалась настоящая семья. В других отделениях редко встречается такое единение, однако мы были одной командой, и каждый мог свободно использовать свои индивидуальные навыки и проявлять сильные стороны.