«Я всегда на стороне слабого». Дневники, беседы

ТОЛСТАЯ: О чем разговор? Какие высокие технологии? Когда в центральных клиниках здесь, в Москве, лежат больные без всякого внимания и там нет туалетной бумаги. Потому что: «А что вы хотите? У нас ничего нет» — такой разговор…

ГЛИНКА: С гордостью говорят. Я знаю.

ТОЛСТАЯ: А при входе продают бахилы. Одна штука, одна нога — пять рублей. Вот тебе и рулон туалетной бумаги. И больные побираются друг у друга. И там сразу видно, кто добрей, кто злей, кто равнодушен, кто желчен. Потому что добрые всем делятся, вот этими жалкими вещами, из дома принесенными. «Стаканчик дайте пластмассовый, воды попить». — «Ну какой стаканчик? Стаканчиков у нас нет». — «Что же делать?» — «А не знаю, что делать». И чак-чак-чак по коридору в этот сумрак длинный…

ГЛИНКА: Это позор наш, наших больниц городских.

СМИРНОВА: А вы Зурабова взяли бы в хоспис?

ГЛИНКА: Конечно, взяла бы. Я всех возьму. И Зурабова, и не Зурабова, пусть он живет долго. У меня довольно странные бывают больные. Все думают, что я окружена ангелами. А бывают очень сложные по характеру больные. У меня умирал журналист, и я думала, что я сойду с ума. Настолько он был сложный. Молодой… погибал долго. На Украине. И трудно было найти подход. Убийца у меня умирал, освобожденный из тюрьмы, тоже это непростые люди.

СМИРНОВА: Скажем прямо, среди умирающих, так же как среди живых, встречаются сволочи.

ГЛИНКА: Как живем, так и умираем. Но вы знаете, перед смертью люди меняются. Не все, конечно, есть которые остаются такими же. А есть те, кто, когда узнают правду, вся шелуха с них слетает, и вы видите то, что есть на самом деле. Они становятся очень добрыми. Даже нетипично добрыми. Те, кто их знал, удивляются…

СМИРНОВА: А что вообще такое идеология хосписа? Как она возникла?

ГЛИНКА: Ну, это движение возникло в Англии еще в XIX веке, когда были построены первые больницы для умирающих. Были даже доктора, которые вели дневники, фамилии я вам сейчас не назову. В XIX веке был доктор, который прицельно собирал умирающих больных в Лондоне и делал записи. Он писал не столько о больных, а о своих ощущениях от работы с умирающими. И он написал интересную вещь, о которой я часто думаю. Он сказал, что нам повезло — мы попутчики с этими людьми на тот короткий момент, который они проводят в нашей больнице. Это помогает работать, потому что жалеть каждого, наверное, невозможно. С ума сойти можно, если ты входишь глубоко в судьбу какого-то человека и плачешь над каждым больным. Я как-то стараюсь всегда воспринимать больного как человека, с которым мы встретились на определенном жизненном этапе.

СМИРНОВА: То есть вы просто там работаете рядом с ними…

ГЛИНКА: Но они ко мне приходят.

СМИРНОВА: …не душевно заламывая над ними руки, а делая свое дело…