Я всегда остаюсь собой

Нет-нет. Верификация этой теории займет недели. Но ведь это возможно, в смысле, может быть, что…

– Касание, – говорит она наконец.

– Касание? – переспрашивает Стоун.

Она встает с кресла и начинает ходить по комнате из угла в угол.

– Вы видели этот сюжет в новостях две недели назад? О супругах, которые пошли спать, а утром встали, обменявшись? Они оказались в теле друг друга. Видели?

– Я слышал об этом, – отвечает Стоун. – Каждые несколько месяцев в новостях появляется похожий сюжет. Пара близких людей переживает приступ, они обмениваются. Журналисты в восторге. Такой трогательный человечный сюжет.

– Какова, на ваш взгляд, вероятность, что это может произойти? – спрашивает она.

– Очень низкая, – говорит Стоун. – Как у выигрыша в лотерею. Но обо всех тех людях, которые в лотерею не выигрывают, никто не рассказывает. Как и обо всех людях, которые обменялись в ходе приступа с совершенно чужими людьми.

– И тем не менее, – говорит она. – В численном выражении – какова вероятность, что это произойдет?

– Понятия не имею.

– Когда-то я хотела это посчитать, – говорит она. – Вначале я обратила внимание, что таких рассказов слишком много. Парочка идет по парку – и обменивается, мать и дочь обмениваются между собой, муж обменивается с любовницей, двое друзей идут гулять и возвращаются, обменявшись телами. Я хотела подсчитать, какова в точности вероятность такого события, но, когда пришли действительно важные модели и данные, я отложила этот замысел.

– А что случилось теперь?

Она поднимает листок, на котором что-то нарисовала в последние несколько минут. Схематично начерченные человечки, как на том сайте знакомств, стоят рядом и держатся за руки.

Она показывает на этих человечков:

– Касание. Что, если во время приступа ты касаешься кого-то другого? Что, если вы оба переживаете приступ, держась за руки, или лежа в обнимку в постели, или даже во время драки? Что, если именно в случае касания люди обмениваются не с кем-нибудь совершенно случайным, а с тем, кого касались?

– Доказать это будет непросто, – отвечает Стоун.

– Подумайте об этой аномалии. Почему нам сообщают о меньшем количестве случаев, чем считывают шарики? Потому что определенный процент людей касались друг друга во время приступа. Каждому из них хватило пары секунд, чтобы понять, что перед ним – он сам, они просто тут же обменялись обратно – и все. Они не сообщают об этом, потому что уже нашли того, с кем обменялись, и решили проблему сами. Все это время мы рассматривали только тех, кто сообщил нам об обмене, но незафиксированные случаи важны не меньше. Если мы соберем сведения о таких случаях в ареалах массовых приступов – вот увидите, мы узнаем, что это родственники, пары, друзья или просто люди, которые случайно касались друг друга, когда произошел приступ.

– Могу только повторить: доказать это будет очень трудно, – сказал Стоун. – Прежде всего нам нужно будет получить все эти данные. А их нет ни в одной базе. Власти не могут собрать сведения о тех, кто не сообщил о приступе. Кроме того, чтобы доказать это, нам нужен еще один массовый приступ, а вы знаете, что следующий такой приступ, последний перед «большим обменом», если вообще мы все правильно рассчитали, произойдет слишком скоро. Уже поздно, мы ничего не изменим.

Она задумывается.

– Это может многое изменить для Дана, – говорит она.

– Для Дана?

– Да.

– Который раздваивается?

– Да. Ему не придется совершать самоубийство перед «большим обменом», как мы ему все время твердим. Подумайте, как ужасна эта мысль. А надо ему всего лишь подержать за руку второго Дана – и все, больше они никому не угрожают.

– Если вся эта теория касаний действительно верна. Слишком много весит это «если».

– Точно.

– Мы не успеем ничего доказать к сроку. Что прикажете делать? Попросить его обменяться с самим собой, коснувшись другого Дана? Это ничего не даст. Мы не знаем, сработает ли это. Это должен быть естественный приступ.

– Тогда возьмем его с собой в Лондон? К следующему массовому приступу?

– И будем рисковать тем, что вместо двоих у нас станет четверо Данов? – спрашивает Стоун. – А что, если один из четверых решит, что ему умирать не хочется, убежит и останется в живых до обмена?

– Нужно, по крайней мере, рассказать ему, – говорит она. – Он имеет право знать.

Стоун отрицательно машет рукой:

– Это в любом случае уже не принципиально.

– Почему?

– Потому что как раз сейчас второго Дана ликвидирует киллер.

Она посмотрела на него, не веря.

– Вы смеетесь, – сказала она. – Разве мы можем опуститься до этого? Скажите, что вы пошутили.

Стоун становится еще серьезнее:

– Вы думаете, мне этого хотелось? У нас нет выбора. Есть один Дан, который знает обо всем и, на наше счастье, готов нам помочь. А если второй, когда мы расскажем ему, сбежит?

– Это один и тот же человек, так что логично предположить, что их реакция…

– Ничего не логично. У них был совсем разный жизненный опыт. Они относятся ко всему по-разному, и их реакции тоже могут быть разными.

– Но как можно их физически уничтожить?