Я всегда остаюсь собой

– Ой, да ладно уже, тогда я не знала об этом, ты же понимаешь.

Я в отчаянии потер глаза.

– Ладно, – сказал я, – утром поеду и заберу записку. У тебя ведь есть ключ от комнаты?

– Да, я заперла ее, но боюсь, что кто-нибудь войдет туда. Другой исследователь, у которого тоже есть ключ, уборщица или кто-нибудь еще.

– Хорошо-хорошо, – сказал я. – Утром съезжу.

– Отлично.

– И вот еще что, Тамар.

– Что?

– По-моему, тебе надо бы уехать из Израиля. В этом теле. Не пытайся играть ее роль. В тебе много достоинств, но ты точно не исследовательница с мировым именем.

– Ты просто гадаешь. Кто сказал, что она исследовательница с мировым именем?

– Тамар…

– Я подумаю.

Я оперся на стол и посмотрел на нее. Она взяла пустой бокал и поставила в раковину. Ее движения начали меняться, округляться. Стали более похожи на кошачьи, как будто она приспосабливалась к новому телу, к новому образу, изобретала новую пластику, которая, как ей кажется, подходит к впечатлению, производимому этим телом. Я глубоко вздохнул, пытаясь смягчить эффект, который вызывали во мне эти движения. Жаркое чувство, от которого кровь приливает к груди и которое твердит: надо срочно действовать.

Слишком много времени прошло с тех пор, как в последний раз женщина клала голову мне на плечо и ее дыхание смешивалось с моим.

– Где тут спать? – спросил я.

Она повернулась ко мне с легкой улыбкой.

– Я буду спать в той комнате, – показала она на коридор, – а ты – тут, на этом прекрасном и удивительно удобном диване.

– А может, наоборот? – сказал я.

– Разве ты не джентльмен?

Я пошел в коридор и заглянул в спальню. Тамар прошла за мной. Спальня была просторная, целую стену в ней покрывал еще один книжный стеллаж, а посередине стояла огромная, идеально ровно застеленная кровать.

– Ну, – сказал я, – кажется, тут хватит места нам обоим.

Тамар наклонила голову, все еще улыбаясь, потом подошла ко мне, положила обе руки мне на плечи, поднялась на цыпочки, поцеловала меня в лоб – долго и нежно. Поцелуй в лоб. Самый противный вид поцелуя, который можно получить от женщины, которую ты хочешь всем своим естеством.

Ее губы оторвались от меня, она заглянула мне в глаза и тихо сказала:

– Когда все это кончится, может быть, действительно стоит проверить как и что. Нет, я ценю все, что ты делаешь сейчас. И не подумай, что после того, как мы расстались, я нашла кого-то, кто делал ради меня то, что делал ты.

– Но? Тут должно быть «но», верно?

– Но не сейчас. И не в этом теле.

– Я думал, что ты хочешь обращаться с ним бережно.

– Даже если так, мне еще нужно к нему привыкнуть. Ты милый. Правда. Но сегодня ты так мил, что будешь спать в гостиной.

Не в этом теле? Это такая отмазка? В мире, в котором отношения в паре могут происходить в четырех разных телах, а некоторые партнеры вообще не видели друг друга в теле, полученном от рождения, – разве это вообще может быть важно?

Она поглядела на меня еще пару мгновений и отвела взгляд, прошла мимо меня и исчезла в спальне.

– Спокойной ночи. – Она закрыла за собой дверь.

Да уж, противосожалетельная мышца у нее работает на диво.

Я стоял в коридоре, как ребенок, которого отругали за то, что он выпрашивал шоколадку перед ужином. Еще нельзя, понимаешь? Пока нельзя.

Диван в гостиной выглядел вполне прилично – по крайней мере, в отсветах уличных фонарей. Значит, этой ночью буду спать тут. Ладно. Жаль только, что любимая ледяная принцесса не подумала, что мне еще нужно…

Тут открылась дверь и рука Кармен протянула мне аккуратно сложенный пушистый плед. Я схватил его:

– Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – повторила она.

И закрыла дверь.

Ненавижу, когда читают мои мысли. От этого чувствуешь себя таким обычным…

Я вернулся в гостиную.

Оказалось, что диван удивительно удобен, но лишь частично. Некоторые части моего тела погрузились в нечто приглашающе мягкое, а другие наткнулись на диванную жестоковыйность. Найти такую позу, чтобы ни одна часть тела не предъявила мне претензий поутру, оказалось непросто. Наконец я улегся на спину, положив руки под голову, и стал смотреть на потолок, пытаясь заснуть.

Бурление в груди улеглось. Я думал о женщине, которая легла спать в соседней комнате, далекая и незнакомая, вспомнил тихие разговоры, которые мы когда-то вели вечерами, подстелив себе плед на горке, с которой открывался вид на помойку; вспомнил долгие споры о том, какая музыка для меня определяет ее, а для нее – определяет меня; вспомнил запах близости. Можно ли все начать сначала?

Мое тело буквально кричало мне, как оно устало за сегодня, как ему нужен сон, но мысли невозмутимо продолжали свое, они скрипели у меня в голове, не давая уснуть. Этому телу душа никогда не даст передышки, она истирает его без остановки. Скрипа мыслей других оно никогда не узнает.

Я обездвижен?