Я всё ещё здесь (СИ)

— Язык же есть, — я пытаюсь подключить к голосу безразличие, моргаю часто и увожу взгляд к окну, лишь бы не видеть потрёпанную Мироновскими методами девушку, ёжащуюся на полу, — значит скажет, — полная отчуждённость, ещё недавно я бы к верёвкам кинулась, освобождая и борясь за её свободу. Человек ведь, не собака... — когда-нибудь...

Подозрительное затишье. Лишь смешок, или, скорее, хмыканье, а потом и вовсе быстрые шаги из комнаты. Но расслабляться и не стоило, я это заведомо знала. И теорию собственную подтвердила, покуда блондин с ножом вернулся.

— А ведь ты права, — он смотрел на встрепенувшуюся девчонку, начавшую паниковать сильнее прежнего, но обращался ко мне. Я знаю это. — У неё есть язык. Но говорить она не хочет. Следовательно... он ей не особо то и нужен.

Глаза закатить не успеваю, когда он рядом с ней оказывается. А девушку накрывает истерика с новой волной, и вся эта порядком осточертевшая картина заставляет вдруг фыркнуть, и сделать то, чего от себя я ну никак ожидать не могла.

Словно пробуждаясь ото сна, я резко ноги от места отрываю и в считанные секунды настигаю этих обоих, выбивая нож из рук блондина. И пока его накрывает снизошедшее изумление, я сажусь на корточки, хватая девицу за предплечья и прилично встряхивая.

— Очнись ты! Он не успокоится, покуда не вытянет из тебя то, что и без твоей помощи легко узнает! — блондин рядом, в шаге буквально, а я без стыда особого все его карты раскрываю, не боясь самой языка лишиться. — Ему просто удовольствие это доставляет, понимаешь!? И либо пострадает только твой муж, и наверняка за дело, либо пострадаете вы оба. Только ты без конечностей останешься, или ещё чего похуже. Поэтому умоляю, — тон моего голоса не гаснет ни на секунду, глаза в глаза, я оглашаю ей весь поток, настигающий голову, — скажи ему всё, что знаешь, иначе живой ты отсюда не выберешься.

Шумно выдыхаю после сказанного, отпускаю её плечи. Поднимаюсь и встаю в полный рост рядом с Мироновым, боковое зрение задевает его озадаченную ухмылку, но я всё ещё занята этой особой, и судя по её виду — у неё в голове просто атомная война.

— Решайся.

Не знаю, как это звучало: как право выбора, или как угроза...

Но мне было откровенно плевать. Я знала, что Глеб наверняка видел во мне только соучастника, наверняка хотел, чтобы и я не упустила возможности поиграть с очередной игрушкой острым ножом, но мне попросту осточертело подобное, пускай я и получу по заслугам, как только мы наедине окажемся. Я не собираюсь под него прогибаться. Хочет противостояния — получит. Но я не имею желания резать людей, когда можно обойтись малыми потерями.

— Он на старой даче, — хриплый голосок вдруг режет уши, она сквозь всхлипы задевает наше внимание, продолжая говорить, — она под снос, там практически всё разрушено, но он обустроился под землёй, — каждое новое слово даётся с трудом, она морщит нос и заходится плачем, осознавая, видимо, что собственноручно подписывает мужу смертный приговор, — пожалуйста... — снова всхлип, — пожалуйста... — совсем поникает, опускает голову и начинает реветь, роняя на пол слёзы.

А Глеб молчит. Лишь задирает голову и гривой встряхивает, что-то обдумывая в своей мозговой коробке. Затем сам себе кивает и устремляется на выход.

Четверть минуты требуется, чтобы я поняла, что нужно за ним следовать. Вот и вылетаю, сломя голову, перебирая ногами быстрее обычного и семеня по лестнице.

— Ты оставишь её там?!? — он уже на выходе из подъезда, и наверняка вопроса моего не услышит, поэтому я прикрикиваю, ускоряя шаг и догоняя его.

— Я же оставил ей жизнь, — услышал, значит.

Непосредственный ответ возмутил не на шутку, я уже было начала скучать по своей недавней способности сохранять спокойствие даже в экстремальных ситуациях, но сейчас... Сейчас я попросту не знала, возмущаться или действительно радоваться, что он не подверг девчонку мучительной смерти от своих рук.

За всем этим я забываюсь, отчего скорость не сбавляю. И как следствие — врезаюсь в спину внезапно остановившегося блондина, еле успевая сообразить, что к чему.

— Я пытал её три дня, — он неспешно ко мне разворачивается, пока я пытаюсь понять, что мне с этой информацией делать, — а тебе удалось разговорить её за три минуты, — неожиданный стоп, неожиданное высказывание, и ещё более неожиданное прикосновение его ладони к моей шее, когда он прикладывает чуть усилий и придвигает, торопливо и напористо целуя в губы, и также быстро отпрянывая. — Ты была превосходна.

Это выглядит и правда как секундный порыв, потому как он снова разворачивает и продолжает также целеустремлённо двигаться к автомобилю, будто тешась надеждой покинуть это место как можно быстрее.

Недоумеваю, брови к переносице свожу, но всё же перебираю ногами, оказываясь вскоре рядом с ним: на пассажирском. И всю последующую дорогу пытаюсь прикинуть, чего стоит ожидать. Если это был пряник, то где тогда кнут? И в чём его издёвка проявится на этот раз?

Размышлять долго не приходится, ответ разворачивается перед глазами сам собой. И выглядит он, как дом Морта.