Я выбираю Элис

Кевин удивленно и сердито посмотрел вокруг:

— Ну его в жопу, мистер Р., чувак, мне надо в сортир.

Мистер Ричардс кивнул, углубленный в схему с кругами насилия, которую он вычерчивал на доске.

— Иди, Кевин.

Кевин встал и выжидательно посмотрел на Джека. Джек еле заметно пожал плечами и остался сидеть.

Кевин прорычал короткое грубое ругательство и свалил.

Мистер Ричардс был так занят тем, что излучал сочувствие и понимание, что ничего не заметил.

Думаю, что, в общем, это был нормальный первый день. Несомненно, он мог бы оказаться хуже. Я — пария в обычной школе и объект сострадания в специальной, но все еще цела, и это главное.

3 сентября

Оказывается, у меня аллергия на по-настоящему старую косметику. Вся моя физиономия покрылась шелушащимися красными пятнами. Мало того, стало очевидно, что не следует наносить подводку в это крохотное углубление во внутреннем уголке глаза. Я это сделала, и вот теперь один из моих слезных протоков забит, распух до размеров горошины и очень болит. Удивительно, но я выгляжу еще более отталкивающе, чем сразу после избиения.

Мама съездила и договорилась с какой-то своей подругой-косметологом, чтобы та научила меня краситься. Видимо, мама считает, что стиль начала восьмидесятых — не вариант. Сказала, что купит мне новую косметику после моего преображения. Для такой повернутой на экологии женщины мать весьма неплохо разбирается в этих макияжных штуках. Хотя я даже не догадываюсь, о чем она вообще говорит, у меня такое чувство, что в ее словах для меня нет вообще ничего лестного.

Хорошо, если ее подруга-стилист окажется не такой вдохновенной дилетанткой, как Ирма. Мне и без того в последнее время здорово досталось. Я слишком хрупка, чтобы пережить еще одну катастрофу.

Сегодня я прояснила для себя кое-что по поводу средней школы. Человек может пройти путь от нового и заслуживающего внимания до совершенно незаметного всего за один день. Никто ни в обычной школе, ни в альтернативной никак не прокомментировал мое очередное модное высказывание, хотя в этот раз я нарядилась совершенно иначе, чем вчера. Выходит, человеку надо одеваться как хоббит, чтобы оставаться на виду хоть какое-то время. Вот и отлично.

Сегодня на занятии по жизненным навыкам, когда мистер Ричардс повернулся к нам спиной, чтобы начертить схему цикла неудач у молодых людей, Кевин наклонился ко мне и прошептал:

— Эй, мокрощелка, Линда с тобой еще не закончила.

Джек смущенно хихикнул и потянул за свою сережку в виде листка. Впрочем, никто кроме него не услышал.

Могло быть и хуже. Один из них мог бы предложить мне выйти из класса.

После урока мистер Ричардс и мисс Суинки отвели меня в свой кабинет. Видимо, мистер Ричардс заметил-таки вчера, как мне угрожал Кевин. Или до него дошло, что любому, кто выглядит так альтернативно, как я, придется столкнуться с тем или иным насильственным противодействием со стороны посредственностей. Или же Боб нарушает собственное обязательство о неразглашении секретной информации.

Учительская, служившая в альтернативной также кабинетом школьных психологов, заставила бы расколоться даже самого стойкого военнопленного, не говоря уж о таком довольно трусливом создании, как я. Не знаю, как выглядят учительские в обычных школах, однако здесь учителей запихивают в некое подобие котельной. Она вся завалена личным барахлом преподавателей: кофейными чашками с их собственными именами и типичными учительскими шутками, какими-то материалами для чтения — всяким таким постыдным хламом. Непонятно, как можно рассчитывать на эффективную психологическую помощь в помещении, набитом личными вещами из реальной жизни учителей. Я в школе только два дня, и то знаю, что большинство детей, будь их воля, вовсе не выпускали бы учителей из школы. Типа как я не выпускала бы родителей из дому. Какая жалость, что взрослых нельзя держать в шкафу, пока они не понадобятся. Их личная жизнь внушает нам чувство стыда, так что пусть она при них и остается.

Мистер Ричардс и мисс Суинки сказали, что изучили мою ситуацию и хотели бы знать, как мне помочь. Спросили, как мы, то есть я и моя мама, держимся. Поинтересовались, получала ли я какие-нибудь весточки от миссис Фрейсон с тех пор, как она ушла. И так далее и тому подобное. Слышали, что этим летом мне пришлось нелегко. Не знаю, может, предполагалось, что у меня будет некий эмоциональный срыв и я обо всем исповедуюсь, просто потому, что у них нашлось время посудачить обо мне? Кроме того, не знаю, что они, собственно, собирались в связи с моими проблемами предпринять. Может, переправить меня в соседний город с совершенно новыми документами, фальшивым носом и очками, чтобы я смогла начать все сначала? Мистер Ричардс достиг высшей отметки по шкале искренности, когда выразил свою озабоченность и желание помочь. Я была сама скромность и самоотверженно прошептала в ответ, что не хочу причинять никакого беспокойства.