Я выбираю тебя

Полдень принес сильнейший ливень и ожесточенные бои в лесах и полях вокруг Катр-Бра. Как всегда, атаку французов открыла канонада, которая, как и предсказывал Веллингтон, внесла сумятицу в ряды прусской пехоты. Пехотные войска англичан — усталые и дезорганизованные вследствие противоречивых приказов, — к счастью, продолжали прибывать, и к тому времени, как французские кирасиры атаковали отряд Эшби, англичане мощным ударом отбросили французов назад.

Близлежащий город, в который они прибыли под вечер, наводнили раненые английские солдаты. Эшби нашел Уилла, когда тот, сгорбившись над листком бумаги, писал при свете луны письмо.

Присев рядом, он предложил Уиллу фляжку с виски.

— Дай угадаю… строчишь письмо Изабель? — Один лишь только отзвук ее имени заставил Эшби вздрогнуть от разлившегося по телу тепла.

Уилл сделал большой глоток и протянул другу карандаш:

— Не хочешь черкнуть пару строк? Она будет рада.

— Нет, — твердо ответил Эшби. — Как она?

Эшби отхлебнул добрую порцию виски. Правая рука болела нестерпимо — скорее всего он сломал ее. Уилл поднял голову:

— Впервые за пять лет ты спросил меня о ней, Эш.

— Не потому, что она мне безразлична. — Нахмурившись, Эшби посмотрел на фляжку. Интересно, как она выглядит теперь, превратившись в молодую женщину? Он никогда этого не узнает, потому что не намерен показывать ей, что осталось от его лица. Если бы все сложилось по-другому, если бы не было Сорорена, Эшби знал бы, что ей написать.

На рассвете Эшби вместе с генералом Вивианом вызвали к главнокомандующему. Они уже знали о поражении войск союзников.

— Генерал Блюхер потерпел сокрушительное поражение! — ворчал Веллингтон. — Союзники отступили, и мы должны последовать их примеру. Полагаю, в Англии скажут, что нас разбили, но я ничего не могу поделать. Мы договорились воевать вместе, так что и отступать будем сообща.

Подобное положение дел угнетало, но ведь война еще не окончена. Наполеон и Веллингтон сражались на протяжении нескольких лет, но так и не встретились на поле боя. Эшби знал, что финальное сражение все же состоится. На кону честь обоих командующих.

Когда союзники начали отступление, небеса разверзлись, залив водой поля и дороги. Громкие раскаты грома перекликались с рокотом артиллерийских залпов. В мгновение ока французы бросились в атаку, налетев со всех сторон и громко выкрикивая свои привычные речевки. Кавалеристы, прикрывавшие британскую пехоту с тыла, образовали колонны и развернулись повсюду. Сломанная рука Эшби онемела, а сам он не видел ни зги. Он не помнил ни одного сражения под таким проливным дождем, как сегодня. Ядра со свистом проносились над головами и разрывались под ногами у людей. Поле боя окутала кромешная тьма. Французы делали все, чтобы заставить Веллингтона обратиться за помощью. Собрав остатки сил, Эшби объединил своих гусар и начал теснить неприятеля назад.

Затем пришло известие о том, что союзники перегруппировывают войска. Ими был получен приказ отступать к деревне, носящей название Ватерлоо. Промокшие до костей, изнуренные и голодные, гусары Восемнадцатого полка расположились бивуаком за холмом Мон-Сен-Жан, в то время как в миле южнее Наполеон устроился на ночлег на постоялом дворе близ дороги, носящей название плато Бель-Альянс.

Рассвет явился предвестником ненастного дня. Дождь лил всю ночь, и теперь войска, готовящиеся к битве, представляли собой жалкое зрелище — промокшие до нитки, в пропитанных грязью мундирах, голодные, они страдали от недосыпания. Армии Наполеона и Веллингтона стояли друг против друга по обе стороны крутой, изрезанной колеями лощины. Не слишком удобное место для кавалерии, однако британская армия использовала холм Мон-Сен-Жан в качестве естественного оборонительного рубежа, что как нельзя кстати соответствовало тактике Веллингтона. Эшби получил приказ расположиться на левом фланге. Но еще до наступления третьего дня сражения его вызвали к Веллингтону.

— Взгляните, — командующий передал Эшби подзорную трубу, — видите движение? Офицеров, кавалерию… Это бриллиант армии французов — Императорская гвардия, самый красивый полк в мире.

— Бони собственной персоной, — произнес Эшби, заворожено взирая на величественное голубое полотнище с серебряной окантовкой.

— Сегодня мы с вами сотрем этот полк с лица земли, Эшби.

Эшби в упор посмотрел на своего командира. Он знал ответ на вопрос, который собирался задать, и все же хотел его услышать.

— Почему я?

Веллингтон указал на свои войска:

— Каждый из этих солдат думает о любимой, оставленной дома и надеющейся на его счастливое возвращение. Вам не к кому возвращаться, не так ли?

— Я невозвратимый, — усмехнулся Эшби.

— Вы бесстрашны, — исправился Веллингтон — и думаете о предстоящем сражении, а не о больной матери или любимой, которую ужасно хотите увидеть снова. Я прав?

— У меня нет любимой, — улыбнулся Эшби. Это была вопиющая ложь. Он впервые солгал своему командиру.