Я взлечу

– Точно? Сейчас было капец как сопливо.

– Ничего не сопливо!

– А по-моему, сопливо.

– А вот это? – Я показываю ему средний палец.

– Вот такую Бри я узнаю.

Тролль.

Мы становимся в очередь перед входом. На досмотре сегодня незнакомые мужчина и женщина, они по одному прогоняют нас через рамки.

Меня вдруг начинает мутить.

В тот день у меня ничего такого с собой не было. И сегодня нет. Я даже сладости брать не стала. Ну нафиг ими торговать, если меня будут считать барыгой.

А трясусь я как настоящая барыга. Знаете, когда я захожу в какой-нибудь магазин в Мидтауне, который район, продавцы всегда или не спускают с меня взгляда, или вообще ходят по пятам. Я-то знаю, что воровать не собираюсь, но мне страшно, что они меня в этом заподозрят.

Не хочу, чтобы и новые охранники что-нибудь такое про меня подумали. Отсюда видно то самое место, где меня повалили на пол. Там ни крови, ни следа, но некоторые вещи невозможно забыть. Я легко смогла бы лечь лицом в ту же точку.

Дышать все тяжелее.

Сонни кладет ладонь мне на спину.

– Все будет нормально.

Женщина указывает мне на рамку. Та не пищит, и меня спокойно пропускают. Сонни тоже.

– У тебя первым уроком стихосложение, да? – спрашивает он так обыденно, как будто я только что не была на грани панической атаки.

Я судорожно сглатываю.

– Ага. У тебя история?

– Не, алгебра. Как будто эта фигня нужна, чтобы…

– Свободу Лонгу и Тэйту!

Мы оборачиваемся. Какой-то рыжеволосый белый парень смотрит на нас, поднимает вверх кулак и скандирует эту глупость. Его дружки ржут.

Всегда найдется какой-нибудь белый чувак, который станет нести хрень, чтобы рассмешить дружбанов. Обычно они пишут гадости в твиттере. А мы наткнулись на такой экземпляр в естественной среде.

– Эй, видишь эти орешки? – спрашивает его Сонни, держась за ширинку. – Почисти-ка их – себе и своим ку-клукс-клановцам!

Я хватаю его за руку:

– Не обращай внимания, – и тащу через вестибюль.

Малик уже тут как тут, пытается запихнуть учебники в и так битком набитый шкафчик. Каким-то чудом ему это каждый раз удается. Они с Сонни дают друг другу пять и разыгрывают полноценное приветствие Ваканды.

– Че как? – спрашивает Малик у нас обоих, но смотрит только на меня.

– Нормально, – отвечаю я.

– Офигенно! – поправляет Сонни. – Всем автобусом слушали песню Бри. Мощнейшая вещь!

– Да ладно, песня как песня, – смущаюсь я.

– Хватит скромничать! – возражает Сонни. – Уж получше, чем «Шикардосный» этого дебила Майл-Зи.

– Тоже мне достижение, – фыркаю я.

Малик оглядывает меня горящими глазами.

– Я чего-то такого и ждал.

А его улыбка… Иисусе, мне как будто весь мозг вынули.

Но это же Малик. Просто Малик. Малик, черт возьми!

– Спасибо.

– Дашь послушать? – спрашивает он.

На меня и так косятся. Нет, спасибо.

– Потом.

Он наклоняет голову, жалобно выгибает брови.

– Потом – это когда?

Я тоже наклоняю голову.

– Потом – это когда я захочу.

– Не, не вариант. Может, в обед?

– В обед?

– Ага. Хочешь, зайдем к Сэл.

Кажется, у меня завалялась парочка долларов на поход в пиццерию.

– Хорошо. Встретимся в полдень здесь же?

– Без меня, – говорит Сонни. – У меня подготовка к SAT.

– Ну да, – отвечает Малик, как будто прекрасно это знал. – Бри, потусим вместе?

Стоп. Он что?..

Он только что пригласил меня?.. Он реально позвал меня на свидание?

– А-ага… – Как мне вообще удалось выговорить хоть слово? – Хорошо.

– Кайф, кайф, – улыбается Малик, не показывая зубов. – В полдень, здесь же?

– Ага, в полдень.

– Окей, забились.

Звенит звонок. Сонни хлопает нас по плечам и уходит в крыло изобразительного искусства. Мы с Маликом обнимаемся и тоже расходимся. На полдороге он оборачивается и говорит, шагая спиной вперед:

– Бризи, слушай сюда! Я даже не сомневаюсь, что песня огонь.

Одиннадцать

У меня на уме все что угодно, но не то, что надо.

Малик позвал меня на свидание. Вроде бы.

Сейчас будет откровение. Дедушка говорит, что я делаю странные выводы быстрее, чем вши прыгают с одного белого на другого. Так сказать может только дедушка, но в чем-то он прав. Впервые он так сказал, когда мне было девять и мы с Треем только узнали, что у дедушки диабет. Я тогда расплакалась:

– Теперь тебе отрежут ноги и ты умрешь!

Я любила развести трагедию. А еще я тогда только посмотрела «Пищу для души». Спи спокойно, мама Джо.

Ладно, может, я и тороплюсь с выводами, но, мне кажется, Малик все-таки позвал меня на свидание, просто не говоря прямо. Ну, знаете, типа: «Мы друзья, а друзья все время вместе тусят… а прикольно будет затусить только вдвоем».

По-моему, так бывает, и это нормально. Или я принимаю желаемое за действительное. Буду думать, что бывает. Хоть отвлекусь от этих взглядов в коридорах.

Кто-то смотрит с сочувствием. Кто-то с удивлением: почему это меня не упекли в тюрьму или типа того? Кто-то как будто хочет со мной заговорить, но не знает, что сказать, и сверлит взглядом. Пара человек перешептываются. Какой-то кретин, когда я прохожу мимо, произносит сквозь кашель «барыга», думая, что я не услышу.

Мама велела мне ходить с гордо поднятой головой, но что-то не получается. Вот бы меня снова никто не замечал.