Я взлечу

– Бред полный, – кивает Малик. – Но, как знать, может, из моего видео что-нибудь да выйдет?

Знаю я, что из него может выйти. Оно может разлететься по всем новостным каналам и соцсетям, чтобы по всему миру люди смотрели, как меня швыряют на пол. В конце концов все, конечно, про меня забудут, потому что – правильно – примерно то же самое случится с другим чернокожим в каком-нибудь «Вафл-хаусе», или «Старбаксе», или еще где-нибудь, и все переключатся на новый случай.

Я бы лучше вообще забыла тот день. Да мне и не до этого. У нас, блин, отопления нет.

Малик подается вперед.

– Бри, у тебя есть реальный шанс что-то изменить. Если я выпущу это видео с твоим комментарием, ситуация в школе действительно может улучшиться.

– Тогда сам и комментируй, – отзываюсь я.

Он выпрямляется.

– Офигеть. Я правильно тебя понял? Читать рэп про стволы и прочие вещи, к которым ты не имеешь никакого отношения, – это нормально, а дать конструктивный комментарий по поводу того, что действительно с тобой произошло, – нет? Бри, как-то дешево ты продалась.

Я окидываю его ледяным взглядом.

– Прости, чего?

– Давай начистоту, – отвечает он. – Ты написала эти строчки только потому, что так пишут абсолютно все. Это легкий способ хайпануть и заработать денег.

– Не-а, ни хрена не все пишут песни о том, как их швырнули на пол!

Я почти кричу. К нам оборачиваются несколько голов.

– Не твое дело, – сквозь стиснутые зубы продолжаю я, – почему там именно такие слова. Но я сказала все, что хотела сказать, и по поводу того случая тоже. И больше о нем не скажу ничего. Но если даже я написала все это чисто ради хайпа и легких денег, мог бы за меня порадоваться. Вообще-то у моей семьи сейчас огромные проблемы. Сперва проснись без отопления, а потом уже на меня наезжай.

Через несколько секунд до него вроде бы доходит, и у него глаза лезут на лоб: кажется, он все-таки вспомнил, что Джей уволили и что у нас нет газа, и прихренел от собственной забывчивости. Он то открывает, то снова закрывает рот: ему явно стыдно.

– Бри, прости…

– Малик, иди на хер, – по куче причин сразу отвечаю я, встаю, надеваю капюшон и выхожу из пиццерии.

Двенадцать

Я не разговаривала с Маликом до конца дня. Видела его в коридорах, но делала вид, что не узнаю. Домой он едет на школьном автобусе и сидит с Шеной – видимо, потому, что я на него обижена.

Сонни расстроен.

– У вас что ни ссора, то Капитан Америка против Железного Человека, а я такой Питер Паркер, благоговею перед обоими. И, блин, не могу себе сторону выбрать.

– И не выбирай. Но ты же помнишь, что Питер технически был заодно с Железным Человеком?

– Бри, я вообще не о том!

Хреново, что он оказался меж двух огней, но деваться некуда. Я не собираюсь разговаривать с Маликом, пока он не извинится. «Дешево продалась», серьезно? Хватило бы и того, что он поднял меня на смех, лишь бы повеселить Шену.

Ладно, немножко я была зла уже за то, что он ее привел. Но мне простительно. Я понятия не имела, что между ними что-то есть, а потом вдруг пошла обедать с лучшим другом – а я там третья лишняя.

А я-то еще надеялась, что это свидание. Но тут я уже зла скорее на себя. Я постоянно влюбляюсь в парней, которые никогда не влюбятся в меня. Судьба у меня такая.

Ладно, мне не до Малика. Меня больше заботит холодильник: я открыла его, а он почти пустой.

Сегодня второй день каникул, и я зависла перед холодильником. Уже успела пересчитать все, что там есть. Восемнадцать предметов. Восемь яиц, четыре яблока, две стограммовых пачки масла, баночка клубничного желе (можно смешать с банкой арахисового масла из шкафчика), галлон молока, галлон апельсинового сока, буханка хлеба. В морозилке дела не лучше: упаковка замороженной курицы, килограмм на пять, пачка гороха, пачка кукурузы. Хватит на обед сегодня и завтра. Что будет потом, не знаю. Рождество – один большой знак вопроса.

Трей засовывает руку в холодильник.

– Бри, хватит выпускать холодный воздух.

Осталось семь яиц: одно забрал Трей. И хлеб тоже.

– Ты говоришь как бабушка!

Я на десять секунд оставлю холодильник открытым, и начинается: «Закрой немедленно, а то вся еда протухнет!»

– Эй, вообще-то она правду говорила, – возражает Трей. – И счет на электричество набежит.

– Ой, все.

Я закрываю холодильник. Дверца увешана свежими квитанциями. За газ заплатили, поэтому у нас тепло и почти нечего есть. Между едой и отоплением Джей выбрала второе, потому что холодно, а на следующей неделе обещали метель. Она считает, что мы как-нибудь продержимся на наших запасах.

Однажды настанет день, когда не придется ни держаться, ни выбирать. Надеюсь.

– И что мне есть на завтрак?

Трей разбивает яйцо в раскаленную сковороду.

– Сделай яичницу, как я.

– Ненавижу яйца! – И он это знает. Они слишком… ну, яйца.

– Тогда поешь арахисового масла с желе.

– На завтрак?

– Лучше, чем ничего.

На кухню входит Джей, стягивая волосы в хвост.

– О чем спор?

– Есть почти нечего, – жалуюсь я.

– Знаю. Я заеду в общественный центр. Джина говорит, там дают еду. Можно набрать чего-нибудь, до января продержимся.

Трей кладет яичницу на кусок хлеба.

– Ма, может, пора по делам?