Я взлечу

– Гляди-ка, ты покраснел и все дела!

Он уворачивается от моего пальца.

– Ой, все. А знаете, что еще странно? Кажется, я уже слышал его голос. Только никак не вспомню где.

– Может, в школе? – предполагает Малик.

Сонни щиплет пальцами верхнюю губу.

– Не, вроде не в школе.

– Ну что, вы наконец встретитесь? – спрашиваю я.

– Ага, – медленно кивает Сонни. – Сходите со мной, ладно? Ну, вдруг он все-таки серийный убийца.

– Чтобы нас тоже убили, да? – смеется Малик.

– Ага, зато будем дружить до самой смерти!

Я закатываю глаза.

– Тебе повезло, что мы так тебя любим.

– Ага, мне повезло. А раз вы меня так любите… – Он широко улыбается Малику: – Можно я притащу сюда гремлинов? Сможем еще разок в «Марио» сыграть…

– Хрена с два, – отвечает Малик. – Твоим сестрам место у тебя дома. Я не просто так единственный ребенок!

– Да блин! – ворчит Сонни, переступая через вытянутые ноги Малика. – Жадная жопа! – И щиплет его за бедро.

– Эй, хоббичья жопа, больно!

Сонни показывает ему средний палец и уходит. Малик потирает пострадавшую ногу. Я фыркаю.

– Жить будешь?

Малик выпрямляется, расправляет баскетбольные шорты.

– Ага. Я отомщу. Объявляю новые Кулачные игры!

Только не это… В последний раз их объявляли в седьмом классе. Тогда они много месяцев не успокаивались. Правила просты: в рандомный момент кто-то из них заряжает другому кулаком. У кого вышло эпичнее, тот и победитель. В тот раз выиграл Сонни, двинув Малику в церкви прямо посреди молитвы.

– Есть не хочешь? – спрашивает Малик. – Могу что-нибудь соорудить.

– Не. Я, наверно, тоже уже домой. Да и готовишь ты хреново.

– Кто сказал? Подруга, вкуснее моих говномакарон ты ничего не едала! Могу доказать всем, кто усомнится. Но я серьезно, – он осторожно тыкает меня локтем, – оставайся сколько захочешь.

Я подтягиваю колени к груди. Кроссовки я давно уже сняла. Только полный идиот осмелится пачкать диван тети Шель.

– Да не, надо бы маму проведать.

– А что с тетей Джей?

– По-моему, она просто от всего этого устала. Мы не пошли в церковь, она закрылась в спальне и не выходила. Вроде ничего страшного, но она так же делала, когда…

– Тогда, – говорит Малик.

– Да.

Мы замолкаем.

– Бризи, однажды все наладится, – говорит он.

– Правда? – тихо спрашиваю я.

– Слушай, а я знаю лекарство от твоих бед. Спорим, через пару минут будешь улыбаться? – Он встает и роется в телефоне. – Даже через минуту.

И нажимает что-то на экране. Включается P. Y. T. Майкла Джексона. Ну да, все знают, хочешь развеселить меня – включи Эм-Джея. Или потанцуй, если ты Малик и не умеешь танцевать. Он проговаривает вслед за Майклом Джексоном: «Ты просто P. Y. T., молодая красотка» – и дергается, как будто у него чесотка.

– Ты серьезно? – хохочу я.

– Угу. – Малик, танцуя, подходит ко мне, ставит меня на ноги и каким-то чудом заставляет танцевать и петь вместе с ним. Ладно, хорошо, я улыбнулась.

Малик изображает лунную походку – так ужасно у Трея не получалось никогда. Я хохочу как ненормальная.

– Чего? – спрашивает он.

– Танцы – это не твое.

– А ты злая.

– Я честная.

Он крепко меня обнимает, кладет подбородок мне на макушку:

– Бризи, я что угодно сделаю, лишь бы тебя порадовать.

Я обнимаю его в ответ, поднимаю голову и встречаюсь с ним глазами.

Когда он находит мои губы, я не отстраняюсь. Только закрываю глаза и жду, когда взорвется фейерверк.

Да-да, фейерверк. Как в дурацких мелодрамах, которые я втайне обожаю. От этого поцелуя у меня должны подогнуться колени, сердце выскочит из груди, а в животе непременно запорхают бабочки.

Но… честно, ничего подобного.

Мокро, неловко, на губах вкус подушечек «читос», которые Малик недавно ел. Мы все время сталкиваемся носами. Сердце ниоткуда не выскакивает, даже не ускоряется. И никакого взрыва. Странно это. Не то чтобы мы не умеем целоваться, с этим у нас обоих все нормально. Просто…

Не то.

– Я… – говорит Малик. – Я, ну…

– Ага.

– Я не…

– Угу.

Повисает неловкая пауза.

– Это… – Малик обхватывает рукой затылок. – Проводить тебя до дома?

Мы прошли три квартала без единого слова. Где-то далеко перелаиваются собаки. Совсем стемнело и дико холодно, почти все сидят по домам. С крыльца одного дома слышны голоса – кто-то сидит в темноте. Видно только оранжевую искру тлеющей сигареты… Не, по запаху это косяк.

– Бри, это что сейчас было? – спрашивает Малик.

– Это ты мне скажи. Ты сам меня поцеловал. И девушка есть, кстати, тоже не у меня.

– Черт, – шипит он, как будто впервые о ней вспомнил. – Шена.

– Угу. – Может, мы с ней и хреново ладим, но это все равно мерзко. – Ты, по-моему, от нее без ума, зачем было меня целовать?

– Не знаю! Оно как-то само…

Я останавливаюсь. Мы прилично отошли от крыльца, где кто-то сидел. Вокруг так тихо, что мой голос кажется очень громким:

– Само? Малик, так не бывает!

– Эй, постой, ты, между прочим, ответила на поцелуй.

Отрицать бессмысленно.

– Ага.

– Зачем?

– Затем же, зачем ты меня целовал.

На самом деле какие-то искры между нами есть, хотя ни один из нас толком не понимает, что это значит. Но, похоже, это как испорченный пазл. Детальки могли бы сложиться в красивую картинку, но после этого поцелуя мы как будто пару штук потеряли.