Я за тебя умру

Тишина — и на миг ему почудилось, что загадка раскрыта, но потом он сообразил, что мисс Трейнор уже нет рядом. Еще через минуту, когда она тихо подошла к нему из гостиной, он повторил свой вопрос.

— Они уехали, мистер Монсен. — Она помедлила. — Здесь был плотник, но он уже ушел; вернется в половине седьмого с новыми балясинами для перил и новой оконной рамой.

Забыв о призрачном взломщике, Эммет изумленно воскликнул:

— Откуда он взялся?

— Ну… — Она будто смутилась. — Мне нечего было делать… вот я и собрала эти палки.

— Дейвис написал, что одна из них попала в него, — перебил Эммет. — И велел мне выметаться.

Она помолчала. Затем ее голос зазвучал веселее:

— Что ж, она в нем не застряла, потому что все палки были там, в саду, — и если мы вернем их на место, ему нелегко будет вас засудить.

— Где вы раздобыли мастерового в такой час, ночью?

— Это был мой отец, — призналась она. — Он раньше работал корабельным плотником.

— Очень мило с вашей стороны. — И вдруг снова добавил: — Тс-с!

Они прислушались, но когда Эммет взглянул на нее, она отрицательно качнула головой. Ее улыбка была печальна: она хотела бы согласиться с тем, что шум был, однако совесть не позволяла.

— Все дело в доме, — неожиданно решил он. — Тут полно привидений. Выйду-ка я прогуляюсь. Мне кажется, запах свежей травы…

Он уже был в холле и накидывал поверх халата легкий плащ, когда мисс Трейнор предложила:

— Вы не против, если я тоже пойду?

В голос Эммета вернулось подозрение.

— А командовать мной не будете? — Но он тут же устыдился и сменил тон: — Нет, не против.

Около гаража Эммету еще раз померещился странный звук — но повторения не последовало, так что они с Трейнор пересекли проселочную дорогу и покинули владения Карлоса Дейвиса.

Тропа вела под уклон, и вскоре, почти не устав, он присел на одну из кучек свежескошенной травы, разбросанных по полю.

— Вам рекомендую соседнюю, — благоразумно предложил он. — В конце концов, у вас еще есть репутация — в отличие от меня.

Вскоре она обратилась к нему с ближайшего стожка футах в десяти:

— Может быть, тут есть какие-нибудь ночные животные, но, честно говоря, я всегда об этом мечтала.

— Я тоже… а как полагается действовать? Засыпать себя сеном? Или надо в него закапываться? Надеюсь, там не спрятана мисс Хэпгуд!

Тишина. Некоторое время он смотрел на ущербную луну, затем сонно пробормотал:

— А хорошо пахнет!

Неплохо бы тут и покончить, проскользнуло в его полусонном мозгу. Даже Эльза уже не казалась такой важной. Но долгое время с соседнего стожка не слышалось ни звука, и любопытство заставило его спросить:

— Смотрите сны о Новой Англии?

— И не думаю — я выпила с отцом кофе. Спать совсем не хочется.

— У меня тоже в голове проясняется с каждой минутой.

— Вы и не были так уж плохи.

Чуть ли не оскорбленный, Эммет сел и принялся вытряхивать из ушей блестящие стебельки.

— О чем это вы! Я был страшен! Мне велели освободить помещение!

Трейнор была уже на ногах и рядом с ним.

— Мы должны взглянуть правде в лицо, — сказала она. — Выпала обильная роса, и сено мокрое. Я вас покидаю.

— Бросьте! Прекрасное сено.

Тишина.

— Покидаете! — воскликнул он. — Вы же сами просились со мной.

Ее голос донесся до него с расстояния в тридцать ярдов.

— Сено мокрое, а вы велели не давать советов.

— Можно было хотя бы секундочку подождать?

Он вздохнул — потом встал и двинулся следом за ней. Теперь идти пришлось в гору, и когда он догнал свою секретаршу, они стали останавливаться через каждые несколько минут. После трех передышек между ними как-то установилось соглашение, что всякий раз, останавливаясь, они будут подмигивать друг другу.

— По-моему, нам лучше отряхнуться, — сказал он, когда они приблизились к дому. — Взломщик может невесть что подумать.

— Добродетель — сама себе награда.

Но она аккуратно стряхнула травинки с его плаща и отряхнулась сама, пока он смотрел назад и вниз, на луну и поле с серебристыми пятнами. Потом они вошли на кухню, и она включила свет. Эммету показалось, что ярче ее улыбки нет ничего ни внутри, ни снаружи — ярче он не видел ничего за всю жизнь.

VI

Мы поворачиваем камеру — и видим Карлоса Дейвиса, который встает с постели в роскошной спальне. Сейчас половина девятого, но он проснулся в расстройстве из-за событий вчерашнего вечера.

Едва Карлос Дейвис принялся делать зарядку, как вошел его слуга-филиппинец.

— Доктор, который лечит мистер Монсен… он хочет говорить с вами по телефон. Очень важный.

Пока Мануэль подключал телефон, Дейвис снял со своего брюшного пресса энциклопедию. Они с доктором Кардиффом обменялись несколькими короткими — и печальными — фразами о вчерашнем поведении мистера Монсена. Затем голос доктора упал чуть ли не до шепота.

— А вам не приходило в голову, мистер Дейвис, что эта его эклюзия^{203}… этот коронаротромбоз… могут иметь еще одну причину?

— Вот как вы это называете? Я-то думал, у него просто белая горячка. Мать честная! Когда тебя лупят по башке палками от перил…

— О чем и речь, мистер Дейвис. — Доктор говорил медленно. — Но ведь мы знаем, что в доме была лишь одна-единственная бутылка коньяку… и он выпил меньше половины.