Я забыл умереть

Я плакал, она тоже плакала. Я просил ее позвонить барыге и заказать героин на дом, что она и сделала. Потом мы торчали три дня подряд. Когда героин закончился, она одолжила мне машину, я поехал и взял еще. Я пропал на четыре-пять дней и когда в итоге вернулся, она набросилась на меня.

— Что с тобой? Почему ты так со мной поступаешь? Я верила в тебя!

Она вызвала полицию и заявила, что я угнал ее машину. Я требовал денег, чтобы убраться из Малибу, но она отказывалась мне их давать. Мы кричали, дрались, но потом она сдалась.

— Хорошо, я дам тебе немного гребаных денег, — сказала она. — Подожди.

И пошла в спальню. Я ждал ее на кухне, где у нее стоял бочонок с двадцатипятицентовыми монетами за стирку белья. Там было около двухсот долларов. И я пересыпал все монеты в сумку. Я редко воровал — мне было проще попрошайничать. Но я знал, что в моем нынешнем положении все двери передо мной были закрыты.

Дана вернулась с деньгами, и мы снова начали препираться. В конце концов она швырнула в меня деньги. Я взял их и ушел.

Я сел в автобус, который шел до даунтауна. Туда было два часа езды. К этому времени я не вмазывался уже восемь часов, и у меня снова началась ломка. Я раскачивался взад и вперед, плотно прижимая руки к животу. Меня бил озноб. Был вечер, и в автобусе ехали немолодые женщины, возвращаясь домой с работы. До сих пор я помню добрые и милые лица пассажирок. Они смотрели на меня с сочувствием.

Я слез с автобуса в Ла-Брея. Там были приличные наркопритоны. Я пошел в самый ближайший из них. Выходя оттуда, я был не просто под кайфом — я сходил с ума. Сердце разрывалось на части. Я изо всех сил сжимал зубы, — мне казалось, что они сейчас раскрошатся, как стеклянные. Вокруг меня вспыхивали огоньки. Я слышал жужжание вертолетов, звучали голоса. В ушах звенело, как звенят колокольчики у входа в паб. Мне казалось, что по рукам и по коже черепа ползают червяки, заползая в уши, глаза и рот, прогрызая ходы в мозг. Они приближались — эти гуманоиды и демоны. Они ловили меня.

Я спрятался в зарослях и прижался к земле. Я так плотно набил крэк в трубочку, что та не раскуривалась. И тут вдруг… БАХ! Гигантский ядерный гриб. Онемели рот, горло и легкие. Онемело все лицо. Я услышал громкий лязгающий звук — как будто экстренно тормозил поезд.

Они приближаются. Я знаю, они приближаются. Они хотят меня убить.

Я вскочил и хотел бежать, но ноги не слушались, перед глазами все расплывалось. Я упал и больно расшибся, ударившись о тротуар. Они приближались. Они хотели меня убить. Я вскочил на ноги, напрягся и, собрав последние силы, рванул оттуда со всех ног. На углу бульваров Вашингтон и Ла-Брея возле заправки «Шеврон» стояли две полицейские машины. Двери одной были открыты, в ней за рулем сидел полицейский и говорил по рации.

Я решил, что эти полицейские заодно с «ними» — с теми, что хотят меня убить. Но они не видели, что я у них за спиной. Я убедил себя, что, если сяду в их машину, они не смогут меня пристрелить. Я рванул изо всех сил, подбежал к патрульной машине и глухо шлепнулся на жесткое заднее сиденье. После этого я принялся слезно просить полицейских, чтобы те меня не убивали.

— Не стреляйте! Не стреляйте! Не стреляйте! — истошно вопил я.

Сказать, что они были напуганы, — ничего не сказать. — КАКОГО ЧЕРТА ТЫ ТУТ ДЕЛАЕШЬ? ОТКУДА ТЫ ВЗЯЛСЯ? — заорал один из них.

— Прошу, не стреляйте! Прошу, не стреляйте!

— Что с тобой? — кричал он.

— Прошу, не стреляйте!

— Выходим из машины. Руки за голову!

Эти слова окатили меня ледяным душем, и я мигом протрезвел. Понимая, что я пребываю в наркотическом бреду и что у меня крэк-трубочка в заднем кармане джинсов, я похолодел. Осторожно, не совершая резких движений, я выбрался из машины и достал трубочку.

— Что ты делаешь? — спросил полицейский.

Если я разобью трубочку, они не смогут использовать ее как вещдок против меня. Я швырнул трубочку прямо на горячий асфальт. Она дважды подпрыгнула и приземлилась между нами целая и невредимая.

Полицейский уставился на нее, затем посмотрел на меня и покачал головой.

— Ты — безмозглый кретин. Что тебе мешало выбросить ее на улицу?

— А сейчас я могу ее выбросить? — спросил я.

— Нет. Руки за голову. Ты арестован.

С этими словами он подтолкнул меня к машине и обыскал, затем зачитал мне мои права и посадил обратно в патрульную машину. Проверяя мое водительское удостоверение, он спросил: «Что означает Халил?»

— Это арабское имя. У меня отец палестинец.

— У меня тоже папа араб, — сказал он. — Репутация нашего народа и так испорчена, а здесь еще появляешься ты и ведешь себя как придурок. Другой бы постеснялся.

— Не могли бы вы меня отпустить? Обещаю, я обращусь за помощью.

Он поколебался, но сначала решил пробить меня в базе данных. База выдала судебные распоряжения на мой арест. Их было много. Очевидно, я не являлся по вызовам в суд, — я понятия не имел, в какие дни были эти вызовы и почему меня вообще туда вызывали.