«Я заклинаю вас не поддаваться сну»

Словно о том, что же произойдет в результате столкновения Орсенны и Фаргестана, Грак пишет через много лет после «Побережья Сирта» в одной из частей небольшой книги «Полуостров» (1970). Здесь «лейтмотив»— «странная, внушающая беспокойство дорога», проходящая неизвестно где и чем-то напоминающая разрушенную временем римскую дорогу. Дорога соединяет какое-то Царство и далекую Гору; по ее сторонам — следы прошедшей войны, пожаров, грабежей, насильственной смерти. Временами мелькают странные фигуры одичавших людей. Самое страшное, быть может, в том, что из разговоров с этими людьми понимаешь, как мало сожалеют они о том, что пришлось расстаться с прежней благоустроенной жизнью, и, вырвавшись на простор, так толком и не знают, что делать со своей свободой…

Не перестает интересоваться Грак и судьбой отдельной личности в истории. Кто она, эта личность: субъект истории, способный хоть в какой-то мере воздействовать на ход ее событий, или ее жертва, увлекаемая неуправляемым потоком к неизвестной цели? Альдо, герой «Побережья Сирта», лишь при поверхностном взгляде на происходящее в романе может казаться тем, кто воздействует на судьбы народов, изменяя течение их жизни. Он орудие в руках чуждых ему могущественных сил, «пусковой механизм», он же, скорее всего, станет одной из первых жертв приходящего в движение маховика истории.

Подобное ощущение разрыва между личностью и историей было свойственно многим европейским деятелям культуры в послевоенные годы. Грак читал переведенный на французский язык роман итальянского писателя Дино Буццати (1906–1972) «Татарская пустыня» («Il deserto dei Tartari», 1940). В нем только что закончивший военное училище молодой лейтенант Джованни Дрого направлен служить в отдаленный форт на границе с пустыней, за которой простираются владения другого народа. Между двумя странами те же отношения, что и между Орсенной и Фаргестаном: «ни войны, ни мира». Гарнизон форта живет в предчувствии войны, которой он опасается и которую вместе с тем желает. Джованни бессилен перед надвигающимися событиями. Даже имея возможность быть переведенным в другое место, он с каким-то фатализмом остается в крепости: «Так и не сделав ничего доброго, не имея детей, поистине один на свете, Джованни со страхом оглядывался вокруг себя, чувствуя, как идет к упадку его собственная судьба». Заканчивается роман началом военных действий.

От «Побережья Сирта» тянется нить ко второму роману Грака, представленному в настоящей книге, — «Балкон в лесу» (1958).

Оставаясь верным нескольким выработанным им устойчивым принципам, особой создаваемой им «мифологии», Грак вместе с тем делает то, что на первый взгляд кажется решительным поворотом к новым горизонтам. Впрочем, и более внимательное прочтение «Балкона в лесу» подтверждает эту мысль: после созданной воображением писателя Орсенны мы оказываемся во вполне реальной Франции определенного времени. Все, о чем рассказывается в романе, укладывается в несколько месяцев той «странной войны», которая закончилась для Франции позорным поражением. Как известно, французские войска, расположенные вдоль границы с Бельгией, и те, что вошли в соседнюю страну навстречу вторгшимся в нее (в обход линии Мажино) частям фашистской Германии, были разбиты. В июне 1940 года Франция капитулировала.

Подобно своим литературным предшественникам — русскому офицеру Гриневу, итальянцу Дрого или орсеннскому аристократу Альдо, молодой резервист-аспирант Гранж направляется к месту службы в «крепость», укрепленный блокгауз, назначение которого — задержать, если потребуется, прорвавшиеся на запад танки противника. Как и в «Побережье Сирта», гарнизон «крепости» немногочислен: двое солдат и капрал, вчерашние крестьяне. Форт расположен на холме в лесу, вдалеке от населенных пунктов; где-то внизу — одинокие фермы, деревня, еще дальше — небольшой городок у железной дороги. Непосредственный начальник Гранжа капитан Варен, чем-то напоминающий капитана Марино, со своей канцелярией находится в нескольких километрах от блокгауза.

Грак разными способами подчеркивает достоверность, историческую конкретность происходящего: солдаты вспоминают политические дискуссии и стачки 1936 года, предшествовавшие созданию Народного фронта; в тексте романа говорится и о советско-финской войне 1939–1940 годов. Очень точно передано ощущение неподготовленности страны к военным действиям, некомпетентность офицеров, словно ничему не научившихся со времен войны 1914 года, какой-то метафизической бессмысленности описываемых событий. В «Балконе в лесу» присутствует отчетливый автобиографический элемент: в жизни главного персонажа романа не только повторяются те или иные обстоятельства жизни самого автора, он наделен и тем, что иногда называют автопсихологизмами — воспоминаниями, чувствами, ощущениями писателя, не отождествляющего себя со своим героем, придающими повествованию характер действительно пережитого (как можно судить по «Заметкам», такие автопсихологические черты есть даже в «Побережье Сирта»).