Я закрыл КПСС

Впереди решающая и, скорее всего, жестокая схватка. Я стал загодя готовиться: заявил Баранникову о желании вступить на действительную военную службу. Все просто: в будущих битвах Управление должно иметь не просто начальника, а командира в военном значении слова, чтобы каждый сотрудник мог оправдать свои действия ссылкой: «Генерал приказал». 12 июня, в День России, вышел Указ о присвоении мне звания «генерал-майор». Дальнейшее «наращивание звезд» было не нужно, и дважды пришлось буквально утаскивать со стола президента проекты указов о присвоении мне звания «генерал-лейтенант».

«Да-Да-Нет-Да» или 4 «Да»

До референдума — меньше месяца. «Демократическая Россия» определила свою позицию по вопросам. Кстати, вопреки Ельцину. Он предложил ответить «Да» на все четыре вопроса. На совете представителей демороссы решили иначе: «Да-Да-Нет-Да!». Потому что если «доверяем президенту», то зачем тогда его «досрочные выборы». Но нужно признать, что не учитывался простой факт: в случае переизбрания депутатского корпуса уже он обладал бы большей легитимностью в сравнении с президентом, выбранным еще во «времена СССР». В конечном счете так и получилось. Две постсоветские Государственные думы, 93-го и 95-го годов, чувствовали себя вполне уверенно в спорах с президентом.

«Демократическая Россия» развернула широкомасштабную пиар-кампанию со слоганом «Да-Да-Нет-Да!». Пресса, бизнес, региональные руководители и директорский корпус были на нашей стороне. Против — тяжелая экономическая ситуация в стране. Но, как потом оказалось, Верховному Совету она не помогла. Народ рассудил: одно дело — на чем свет стоит ругать Ельцина и Гайдара за конкретные ошибки, совсем другое — подвергать страну риску возврата в прошлое или погружения в хаос.

Информационной атакой на позиции президента стало выступление (за 10 дней до референдума) Руцкого в Верховном Совете о коррупции в высших эшелонах президентской власти, широко известное тогда его заявление об имеющихся у него «11 чемоданах компромата»[206]. Это были наработки Главного контрольного управления, МБ, МВД, Прокуратуры. Многое из того, о чем шла речь, было известно, изучалось достаточно внимательно и многое не подтвердилось. Не знаю, понимал Руцкой или не понимал, насколько ошибочно простое применение вчерашних норм и правил в новой экономической системе. Особенно смешно было слышать разговоры о том, что «покидая гарнизон в Германии, продали объект Х за Y рублей, а можно было в пять раз дороже». (Найти бы того, кто эти «5Y рублей» заплатит.) Видел, как приходится идти на самые неординарные шаги для затыкания бюджетных дыр, обусловленных тяжелейшим кризисом перехода от формации к формации. Там, где к хозяйственной изворотливости добавлялся корыстный интерес, правоохранительным органам никто работать не мешал. Но работа в новых условиях по старым нормам или вовсе в отсутствии норм часто подводила чиновников к опасной грани, отделяющей риск от преступления. Хорошо рассуждать контролерам, надзирающим и проверяющим: с них не спросят, если город останется без тепла или без продовольствия. Через пару лет решение этих вопросов перешло в производственную рутину, новые нормы были приняты, и вот тогда стало не просто возможно, но и честно ловить за отступления от правил.

Доклад вице-президента содержал информацию и о настоящих преступлениях. Например, хищения средств через фальшивые или «чеченские авизо», чеки «Урожай-90»[207].

Были ситуации, явно наносившие вред стране (скажем, история фирмы NOGA[208]), но прямых признаков корыстных действий должностных лиц не содержавшие.

И, наконец, был и явный шлак вроде «красной ртути», наличие которого сразу придало выступлению Руцкого характер фарса.

Что в докладе Руцкого было новым, так это прямые обвинения многих членов президентской команды в коррупции и хищениях. Егор Гайдар, Геннадий Бурбулис, Владимир Шумейко, Анатолий Чубайс и вице-премьер Александр Шохин в «расстрельном списке» присутствовали ожидаемо — занимались экономикой страны. Но появление среди них Полторанина и Козырева не оставляло сомнений в том, кому принадлежит финальная редакция текста: к этим двоим именно Хасбулатов испытывал глубокую личную неприязнь.

Спустя несколько дней Гайдар встретился с Руцким в прямом эфире и со скрупулезностью патологоанатома препарировал эти обвинения, заставив вице-президента выкручиваться, оправдываться и извиняться.

Но стало ясно: политическая, идеологическая и экономическая дискуссия сменилась уголовными обвинениями. Оппозиционный истеблишмент встал в один ряд с негодяями, оравшими на митингах в адрес членов президентской команды: «Расстрелять, повесить».

(Ответ не заставил себя долго ждать. И заниматься им пришлось мне.)