Я закрыл КПСС

— Вот, Евгений Вадимович, — в голосе Кокошина была слегка нарочитая веселость, — Борис Абрамович жалуется, что Ковалев (директор ФСБ Николай Ковалев) его убить хочет.

Думая, что речь идет о какой-то шутке, я вежливо улыбнулся и посмотрел на «жертву», на оживленном челе которой не проступало ничего макабрического.

— Это совершенно серьезно. У меня есть сведения, что ФСБ поставила своим сотрудникам задачу меня убить.

В эти секунды лицо Кокошина выражало приблизительно такое же радостное облегчение, которое испытывал, наверно, Атлант, переложив небосвод на плечи Геракла. При всем нежелании влезать еще и в эту склоку, не сулившую ничего приятного, отказаться не мог: «президентские кадры» были за мной, и разбирать их провинности — реальные и мнимые — приходилось мне.

— Они что, вам сами об этом рассказали?

— Да.

— И они готовы дать официальные показания?

— Да.

— Пусть тогда сегодня явятся ко мне. Приму в любое время.

Это, конечно, выглядело шокирующе. Сам по себе заказ на спланированную внесудебную расправу офицером «при исполнении» — полная дискредитация всего правопорядка в стране, преступление особо тяжкое. А тут еще и обстоятельство, крамолу чрезвычайно отягощающее, — Березовский хоть в то время и не был при должностях, но в недавнем прошлом являлся заместителем секретаря Совета безопасности[329]. Скандал! Одно предположение, правда, сразу мелькнуло:

— А кто будет звонить?

— Литвиненко.

Как всегда…

В тот же день ко мне явились сотрудники УРПО (Управление по разработке преступных организаций) Александр Гусак, Александр Литвиненко, Андрей Понькин, Виктор Шебалин, Константин Латышонок.

Вел разговор Литвиненко. Вел убежденно, напористо — эту его манеру я уже знал. Его непосредственные начальники Гусак и Шебалин в основном помалкивали, уперевшись взглядом куда-то под стол. Остальные двое тоже выглядели неуверенно, что, впрочем, легко объяснить магией высокого кабинета, ходить по каким они явно не привыкли. При том, что они поддакивали Литвиненко, чувствовалось разное отношение к произошедшему.

Суть рассказа сводилась к следующему. В прошлом декабре (27 числа) во время совещания с работниками отдела их куратор из руководства УРПО Камышников приказал убить Березовского. Это был фрагмент общего разговора о том, как можно побороть организованную преступность. Прежде, чем перейти к следующей фазе нашей беседы, задал главные вопросы, обращаясь непосредственно к Литвиненко:

— Почему же вы, если поставленную задачу убить Березовского восприняли серьезно, не обратились к нему немедленно? (Литвиненко, напомню, был на короткой ноге с Березовским. Гораздо более короткой, чем допускала служебная этика.) Почему не стали сразу противодействовать приказу? За прошедшие три с половиной месяца его могли действительно убить, имейся такой план. Вам не кажется странным, что такой приказ отдан публично, в присутствии многих сотрудников? Если такой план был, почему он не осуществлен?

Литвиненко, что называется, поплыл, а остальные явно не спешили прийти ему на выручку.

— Сейчас вы напишете мне докладные записки. Прошу друг с другом не консультироваться и написанное не обсуждать.

«Пятерка» нервно заерзала: к такому повороту они явно не были готовы.

Вызвал сотрудников комендатуры и Управления кадровой политики. Приказал развести заявителей по разным комнатам и углам, дать им бумагу.

Когда кабинет опустел, стал думать, что же делать дальше. Картинка, в общем, складывалась понятная. Наверное, был разговор о том, как повысить эффективность и быстро добиваться желаемых результатов. Литвиненко, скорее всего, оседлал любимую тему, с которой уже приходил ко мне по просьбе Березовского: создание российского аналога латиноамериканских «эскадронов смерти». Камышников, который, как и многие его коллеги, ненавидел Березовского (богатый жулик, еврей, конструктор Хасавюртовского соглашения — я хорошо знал эти и другие мотивы, мягко говоря, нелюбви многих спецслужбистов к нему) вполне мог высказаться примерно в таком духе:

— Надо их (преступников) убивать? Хорошо. Для начала ликвидируй Березовского.

Фраза вовсе не так безобидна (типа шутка у меня такая), как может показаться на первый взгляд. За ней может скрываться и зондаж готовности сотрудников к выполнению подобных задач, и завуалированное поручение в надежде на то, что задание выполнят, а инициатор сможет сослаться на эксцесс исполнителя: дескать, я пошутил, а он, дурак, выстрелил. Вот только никак это не увязывалось с тем, что поручение было дано именно Литвиненко. О его отношениях с Березовским знали все, и сомневаться в том, что он сольет информацию «жертве», не приходилось. И уж, конечно, такие приказы публично не отдают.