Я закрыл КПСС

1. Вашим указом определить Перечень неотложных мер по преодолению социально-экономического кризиса. В данном Перечне предусмотреть прямые поручения органам исполнительной власти, руководству субъектов Российской Федерации осуществить первоочередные шаги по становлению нормальной работы экономики (проект Перечня прилагается).

2. …

3. …

Испытывая глубокое личное уважение к В.С.Черномырдину, к сожалению, вынуждены констатировать, что в сложившейся ситуации его третье представление на пост председателя Правительства Российской Федерации автоматически приведет к необходимости роспуска Государственной Думы, так как нет никаких шансов на его прохождение.

В то же время мы уверены, что вариант с роспуском Государственной Думы будет иметь катастрофические последствия для страны, поставит ее на грань гражданской войны и создаст возможность распада Российской Федерации.

Может быть, имеет смысл, уважаемый Борис Николаевич, вернуться сейчас к успешно использованной Вами в 1992 году схеме решения подобной кризисной ситуации. Иными словами, предложить Госдуме для необязывающего Вас мягкого рейтингового голосования ряд кандидатур. Среди них могут быть В.С.Черномырдин, Ю.Д.Маслюков, Е.М.Примаков, Ю.М.Лужков и др. По итогам голосования Вы могли бы из тройки лидеров сделать свой выбор.

Просим рассмотреть.»

Яров зарубил идею коллективного подписания обращения и Ельцину оно пошло за подписью одного Ястржембского.

Особых иллюзий по поводу того, как на нашей судьбе скажется эта инициатива у нас не было: что придется расстаться с АП было очевидно. Но и спокойно наблюдать разрастание кризиса с возможным, хотя и маловероятным, его переходом в новое кровопролитие было нельзя.

9 сентября уже подъезжал к работе, когда зазвонил телефон закрытой связи. Меня попросили срочно приехать на госдачу «Горки-10» — на совещание у президента. Развернулись и помчались в сторону Рублево-Успенского шоссе. Когда приехал, выяснилось, что Кокошин и Ястржембский вместе с Юмашевым уже у президента. Мое присутствие не потребовалось: президент хотел услышать мнение и аргументы нашей фронды, и для этого вовсе не нужно идти к нему толпой.

В ожидании итогов поговорили с Дьяченко. Она снова указывала на крайнюю опасность для завоеваний демократии, если мы сделаем ставку на Примакова и Лужкова, намекала, что моя позиция определяется близостью к мэру. Я опять говорил, что проблему этого тандема можно решить потом, что зря она подозревает Лужкова в коварстве в отношении ее отца и их семьи. Повторил то, что мне сказал Лужков и что я сам знал о нем:

— Между прочим, он никого не предавал и привык слово держать.

Было видно, что она не понимает, насколько чужим я чувствовал себя в этом противостоянии двух кланов. Наша недоделанная рЭволюция плавно перетекала в годы реакции, когда власть вернется в руки бюрократии. Мне было глубоко безразлично, какая из двух бюрократических группировок одержит верх — для меня обе они чужие, и себя во власти я в дальнейшем не видел.

Совещание окончилось. Взъерошенные участники, стараясь не глядеть друг на друга, вышли, сели по машинам и разъехались. Президент решения не принял, сказал, что будет думать.

На следующий день Ельцин предложил Думе кандидатуру Примакова. Одновременно в отставку были отправлены Кокошин и Ястржембский, почти сразу перешедшие к Лужкову в структуры правительства Москвы. Легко предположить, что «узкое политбюро» начинает сводить счеты с нашей группой. Впрочем, могло быть и иначе: карались участники закулисной интриги в пользу Лужкова.