Я знаю, что будет вчера

– Ничего страшного. Великие творят, не ориентируясь на толпу и потенциальный рынок. Как там, в цитате – человечество не обучаемо? Значит, следующие поколения может быть, поймут.

Дарси была осторожна с критикой, не ломала творческие крылья. И сейчас она так же не фальшивила, и не проявляла вежливо-лживый интерес. Хотя своей прямолинейностью она всегда наживала себе больше недоброжелателей, чем сторонников. Умела сказать правду в лицо и по глазам, вышибая с первого удара, но зато это отрезвляло от напрасных и бестолковых иллюзий. В этом не было проявления снобизма, хотя многим людям, едва знавшим её, так казалось, скорее они хотели видеть Дарси такой. Но в отличие от снобов, из Дарси не нужно было извлекать драгоценные человеческие качества.

– Знаешь, почему у тебя ступор?

– Почему?

– Не бывает творчества без надрыва, смятения, внутренних метаний. Ты, конечно, чувствуешь другую вибрацию энергетической волны, но ты спокоен. Если бы тебя сейчас разрывала на части горечь, то ты бы значительно продвинулся в написании книги.

– Я тебя услышал. Время позднее – уже пора спасть. – Андре пытался переключить внимание Дарси с книги на сон.

– Да, ты прав. А кстати, знаешь, чтобы я по-настоящему хотела? – Не унималась подруга.

– Боюсь даже спросить.

– Не спрашивай. Слушай. Мы уезжаем отсюда к океану – в Майами! Ты собираешь свои вещи, я еду к себе на такси и собираю свои. Потом мы мчимся по подлунному городу, расписанному блестящими ночными огоньками, встречаемся в аэропорту Логан. Садимся в самолёт – рейс Бостон – Майями и летим, на стальной птице, рассекая облака, но недолго – всего три часа двадцать восемь минут.

– Интересно?

– Очень. Продолжай.

– Самолёт удачно приземляется.

– Да ну?

– Так, мои суицидальные наклонности сейчас не в счёт, – улыбнулась Дарси и продолжила увлекательный рассказ.

Андре слушал, словно заворожённый.

– На чём я там остановилась?

– Самолёт приземлился.

– Не перебивай, я тебя внимательно слушала.

– Да, ты не только умеешь слушать, но и слышать – редкое качество.

– Так, выключить фанатизм, – с улыбкой скомандовала Дарси, – мы в Майями – и это день осуществления моей, а может и твоей мечты. Берём такси и врываемся в отель. По дороге, конечно, мы наслаждаемся видом города и с нетерпением ждём встречи с океаном. Мелькают стильные и нестильные люди, дорогие машины, пальмы, шикарные отели, дома, и всё это щедро сдобрено солнцем. Итак, в отеле, ланч, мы его быстро уничтожаем, садимся в автобус и едем к океану. Приехали. Скидываем обувь. Да, да, с кедами нужно на некоторое время расстаться. Я знаю, родной, как ты их любишь и скучаешь по ним пять будничных дней. Я тоже без них не могу жить, кеды для нас обоих – это символ свободы, но пляж Майями бич очень просит. И мы идём, идём вдоль океана по кремовому песку, лишённого камней, позабыв обо всём. Так, важно – смена картинок идёт тебе на пользу, и ты начинаешь усиленно творить на берегу океана. Ведь ты не можешь вдохновляться и творить в пыльных стенах, без глотка свободы. – Умничала Дарси и ещё больше куражилась. – Сбилась с мысли.

– Смена картинок. Глоток свободы.

– Да, точно. Свобода – это путешествия. Нет, наоборот. Путешествия – это свобода. Свобода – счастье. А счастье – это смысл жизни. Всё. Спикер окончил выступление, ему пора спать.

– И всё?

– А что ещё ты хотел? Обратная увлекательная дорога, зашли в привлекательный бар, я переборщила с белым русским, ты с пивом. Два тела рефлекторно добрались до номера в отеле, секс. О, нет, нет – это я зря сморозила, извини. Действительно, пора спать.

Винкерт совсем забыл сказать о том, что отправится в путешествие по проспекту своих воспоминаний. Ему как-то и в голову это не пришло. Однако как только окончились ночные дебаты, дискутирующие совсем не собирались ложиться спать. Дарси сначала лишила Андре его личного пространства, затем приблизилась к нему ещё ближе и поцеловала в губы, он продолжал начатое. Ей даже понравилась эта податливость и взаимное стремление друг к другу, без сопротивления. Сопротивляться сил не было, влечение ошпаривало, словно кипятком, и кровь стремительно двигалась по телу, ставив рекорды скорости. Хотя Винкерт в глубине души понимал, что ничего хорошего из всего этого точно не выйдет. Но не смог устоять. Сегодня Дарси отчаянно забирала себе любовь, в любом её страстном выражении. Она знала, что на некоторое время душевные раны будут затянуты, а внутренние печали утолены. Способ был не совсем гуманный, ситуация подразумевала противоречие между убеждениями и поступками. Но в таких случаях Дарси так же ловила себя на мысли, что сожаление о не сделанном, гораздо мучительнее, чем горечь о совершенных ошибках. К тому же дружба, как и любовь близки между собой – они помогают убежать и скрыться от безразличия.