Я знаю, что видел

Он глубоко вздыхает.

– Ну если ты так уверен, – говорит он. – Красная дверь.

Выйдя из машины, направляюсь к ухоженному саду у входной двери. Сам садик небольшой, но я знаю, что в этой части Лондона, в Далич-вилледж, стоимость такого коттеджа может заставить прослезиться. Она наверняка все еще работает в финансовой или какой-то схожей сфере, не менее денежной. Стучу в дверь дверным кольцом, сердце екает. Жду. Вечерняя мгла тихо спускается на мои плечи. Начинаю дрожать от холода, и наконец дверь открывается.

В дверном проеме стоит Нина, ее волосы блестят и стильно уложены. Она одета так, будто только что вернулась с работы. Голубое платье из толстой шерсти – букле, так вроде называется?

– Нина.

Завидев меня, она вздыхает.

– Что тебе нужно, Ксандер?

– Хочу поговорить.

– Если это насчет денег, мне больше нечего сказать, – отвечает она, скрестив на груди руки.

– Я не убивал ее, Нина, – лопочу я.

– Да ну? А я думаю, мог бы.

– Нина, я не знаю, что Грейс тебе наговорила, но я ее не бросал. Это она бросила меня и разбила мне сердце.

Она качает головой, едва сдерживая злость, затем разворачивается, чтобы захлопнуть передо мной дверь.

– Подожди. Ладно. Знаю, ты не согласна со мной. Это нормально. Я понимаю. Она твоя подруга.

– Была. – Нина сверлит меня взглядом. Вызывает на бой.

– Была. Я бы удивился, если б ты не приняла ее сторону. Но не за тем я здесь. Я должен узнать, что случилось с деньгами.

Уже закрывая дверь, она останавливается.

– Мне все равно, поверишь ты или нет, но нет у меня этих денег, – произносит она, придерживая рукой дверь.

От этих слов сжимается сердце.

– Нина. Если бы я мог тебя вообще ни о чем не спрашивать, поверь, я бы так и сделал. Но не могу, Нина. Не могу обойтись без тебя. Меня обвиняют в убийстве, Нина. Я этого не совершал. Они думают, я убил ее из-за денег.

Сказав это, чувствую, как в голове все поплыло, не выдержав давления. Готов разрыдаться от бессилия, сделать хоть что-нибудь, чтобы переубедить ее.

На мгновение она задерживает на мне взгляд, а затем закрывает дверь.

– Пока, Ксандер.

Стою и смотрю на закрытую дверь. Мне конец. И уже собираюсь уйти, как вдруг дверь снова открывается.

– Послушай. Если это имеет хоть какое-то значение, то я знаю, ты ее не убивал, – говорит она. – Яиц не хватило бы. Прости, что грубовато.

Киваю и слегка улыбаюсь.

– Что ж, а полиция считает, что хватило.

Она задумывается на мгновение, и я вижу: она взвешивает все, что она знает – а это не так много – и что не знает – а это существенно больше. В конечном итоге слов для меня она не находит.

– Тебе бы к ее парню приглядеться, – заявляет она, и я чувствую, как у меня вдруг холодеет лицо.

Парень. Так и полиция сказала. Они подозревали ее парня. Вот только парнем был я. И даже сейчас мне больно от одной мысли, что у нее был еще какой-то парень, кроме меня.

– Что за парень?

В мыслях у меня тот другой мужчина, которого я видел в доме, который душил ее. Кто-то ведь был там.

– А ты забыл? – Она удивленно вскидывает брови.

– А я знал?

– Да, тот парень с йоги. Ты должен помнить. Ариэль.

Меня будто окатило ледяной водой. Непринужденный, ушлый. Маслянистый. Его улыбка. Фальшивая беззаботность, которой он себя окутал. Наши споры. Моя ревность.

– Она встречалась с ним?

Я в бешенстве.

– Ого, – уже тихо произносит она. – Так ты не знал.

Мотаю головой и чувствую, как к глазам подступают горячие слезы. А за этой водяной ширмой неподвижно стоит она.

– Она не любила его, – говорит Нина, – он был запасным аэродромом.

Ее слова отдаются во мне дрожью. Не могу поверить, ведь мы столько спорили о нем с Грейс. Вся эта необоснованная ревность, в которой я был обвинен. А в итоге она ушла к нему. Тут я ощущаю всю мелочность своей реакции. Она мертва. Грейс. Ее нет, ее убили. И больше всего меня ранит то, что совершить это мог именно он.

Затем мне кажется, что это не может быть правдой. Убивший ее мужчина был в костюме, как будто пришел с работы. Это не он. Ариэль не носил костюмов.

– Ариэль не убивал ее, – говорю я.

– Я не имела в виду, что он ее убил. Я думаю, деньги могут быть у него. Он единственный, кто мог знать о деньгах, кроме нас.

Ее слова, приземляясь, впитываются сквозь кожу. Их смысл пробуждает меня, клетку за клеткой. Закрыв глаза, медленно сажусь на ступеньки у двери и, зажмурившись, начинаю рассуждать. Что-то хранится там, на задворках моей памяти. Пытаюсь восстановить события того вечера. Тени от огня, прыгающие на стенах. Песню.

И память временами,
Как и спина, подводит…
Но в мыслях, как и прежде, лишь девчонка та.

Чтобы оживить воспоминания, впускаю в мысли запах горящей древесины. Он ведь говорил что-то, да? Про деньги. Я слышал, как он крикнул ей через всю комнату. «Шампанского?» – спросил он. Чтобы что-то отметить. «Отметить что?» – уточнила она. И тут возникло это слово: деньги.

Она пожалела, что сказала ему, так я помню. Она пожалела, что упомянула об этом. Речь о долларах. Должно быть, о долларах.

– Но как он заполучил их?