Яблочный Джек

– Зачем остановился? – Тихо шепча Ким пытался «перекричать» протестующую часть себя. – Подойди, погладь, дотронься до больной лапы, наступи на хвост.

Ночь остановился, почти явственно увидев перед собой границу грязно-серого облака, окружавшего львицу. Как и тогда в момент аварии, он закрыл глаза, задержал дыхание и сделал шаг, преодолевая барьер из болезненных воспоминаний. Львица подняла голову, остальные продолжали прислушиваться к шагам, поворачивая уши в его сторону.

Ночь открыл глаза – фантомные боли остались позади, за серой стеной. В этой реальности был вопросительный взгляд львицы и облако её страдания. Опустившись на землю на расстоянии вытянутой руки от Старой Львицы, человек разделил видения животного.

На просторах саванны она была сильна, её опыт и сноровка позволяли найти правильный путь. Избегая неприятностей, она вела прайд, приносила потомство, обучала его полезным навыкам. Она знала, что придёт и её время, когда тело перестанет быть таким послушным и ловким. Острые рога буйвола, тяжёлое копыто антилопы Гну или сильные челюсти гиен положат конец её владычеству. Она быстро угаснет, не согласная с тем, что её время пришло.

Среди картинок мира Старой Львицы стали прорываться изображения людей в униформе, приносящих пищу и воду. Всё чаще стал мелькать человек в белом халате со шприцем в руках. Тело Старой львицы всё реже вздрагивало от укола, боль, разливавшаяся по её телу, отступала за пелену наркотического тумана. Всё чаще она погружалась в реальность саванны, не признавая своих, скаля зубы на опасность не из этого мира.

Тяжёлая голова Старой львицы легла на его колено. Ночь опустил руку и потрепал ее за ушами, касаясь жёсткой шерсти. Его боль и страдания Старой Львице слились в этот момент времени, создавая между ним понимание.

– Я помогу. – пообещал Ночь. Больше ему было нечего сказать. Он не знал, с чего начинать, но был уверен, что Ким сообразит. – Мне пора. – Он убрал руку, львица подняла голову с его колена.

Глаза её различали силуэт уходящего человека, но не чувствовали его запаха. Она рыкнула в темноту, но Ночь не понял её, просто поднял в знак прощания руку.

Растерянный Ким сбросил верёвку, даже не пытаясь помочь подняться Ночи. Не такого развития событий он ждал. Ночь, набрав полную грудь воздуха, остановил готовый излиться из него поток слов. Его речевой аппарат не был более приспособлен для разговоров, но он мог выдавливать из себя по паре слов, в правильном порядке.

– В паб. – Резко выдохнул Ночь, развернулся и пошёл знакомым путём.

– А верёвку сматывать мне? – Ким уловил произошедшие в старом друге перемены. Сматывая верёвку, он преодолевал смущение и растерянность. Он не мог смотреть на этого человека как на остальных. Беды других людей веселили Кима, заставляли его чувствовать себя выше, сильнее. Ночь же был героем, не получившим заслуженную награду. Искалеченный и выброшенный из социума, он как лев метался по тесному, как клетка, миру. Основой его для Кима были осколки его прошлого. Ночь был лишён и этого ( жена и дети ушли от увечного, не приняв его изменения). Не стараясь успевать за убежавшим в темноту приятелем, Ким шёл знакомыми дорожками зоопарка и вспоминал, как тут все выглядело при его первом посещении. Он тогда мечтал стать ветеринаром или биологом, открывающим новые, неизученные виды. Время расставило всё на свои места. Вот он, калека, «несётся» по ночному зоопарку, торопясь понять другого убогого.

В пабе был полумрак. Тед стоял за своей стойкой, протирая бокалы и бросая недовольные взгляды на парочку задержавшихся выпивох. В углу, на обычном месте Кима, сидел Ночь, склонившись над столом.

– Воды. – Ким опустился на стул у барной стойки. Колени предательски дрожали, во рту пересохло. Обычно он так не спешил. – Давно гость занял моё место?

– Ворвался, помахал руками. – Красный Тед (так Ким его звал из-за того, что во время волнения к его лицу приливала кровь), поставил перед ним высокий стакан, налил из бутылки воды. – Прохрипел что-то похожее на «ручка, бумага». Когда получил, унёсся писать. А вы с ним похожи.

Ким чуть не подавился водой от возмущения. Закашлялся, пытаясь превратиться всем телом в знак вопроса.

– Он говорит так же, как ты удерживаешь в руках предметы. – Твёрдый, внимательный взгляд упёрся в глаза Кима. – Зря ты так с ним. Вы как близнецы-братья, должны держаться вместе.

– Красный, – Ким откашлялся, в горле щипало и приходилось выдавливать слова, – не лезь не в своё дело. У него слава, семья и дети. А что останется после меня?

– Это ревность. – Тед поставил на стойку бара новую бутылку воды. – Тоже чувство.