Яблоко транзита

Ольга и Ксюша, напротив, в эмпиреях не витали, зорко держа периметр. От них не ускользнул цепкий взгляд незнакомки с овчаркой, которым та сканировала Алекса. Возмутившись претензией, Ольга даже оглянулась. Ксюшу же пронзило пренеприятнейшее открытие: в предыдущие дни женщина с овчаркой им уже встречалась. Выглядела только каждый раз по-другому с помощью накладных бедер, грудей, специальных прибамбасов грима. Объединял лик, правда, поднятый капюшон, холодная расчетливость во взоре и эластичные движения пумы. При этом овчарку она выгуливала впервые, что лишь нагнетало зловещий окрас откровения.

Глава 5

Огарево, резиденция президента РФ, 14 мая 2021 г.

Юрий Ушаков, помощник президента по международной политике, нервничал, что, впрочем, предсказуемо. Мало того, что докладывает первому лицу, так еще повестка не приведи Господь: израильская герилья – хроническая, не поддающаяся лечению язва. Вот и сейчас, без внятного казус белли, вековые недруги, арабы и евреи, в клинче подросткового мордобития. Иначе ту войну – меряться, чьи бицепсы и кураж круче – не назовешь.

Впрочем, таковы издержки работы чиновника высшего звена, вечно балансирующего между орденом и отставкой. Оттого озабоченность – преобладающий в той гильдии фейс-код.

Между тем Ушаков угнетаем чем-то большим, чем хронический стресс и переработки. Его подтачивает невероятное в своей скандальности событие: разоблачение Олега Смоленкова, его подчиненного и протеже, как оказалось, информатора американских спецслужб, бесследно исчезнувшего в 2017 г. в Черногории. При этом Юрий Ушаков, не только не был уволен или «сориентирован» в отставку, выговором не был даже обременен – уникальный в мировой практике институтов власти случай.

Пусть следствие ничего предосудительного в деловом тандеме «Ушаков-Смоленков» не нашло, изумившись дару последнего не оставлять «отходов», стоп-кран на оргвыводы по отделу международной политики АП никем не прогнозировался. В первую очередь, самим Ушаковым. Между тем ВВП поступил именно так, ошеломив знатоков кремлевской кухни.

При этом забывчивость президента или особое доверие к своему советнику контекстом события отвергались. Преобладало мнение: ловко заброшенный невод, дабы на живца подельников Смоленкова заманить…

Интрига при этом всходов не дала, и Ушаков уже четыре года пребывал в занятном статусе – кандидата на оргвыводы, продолжая занимать свой пост, одного из приближенных к Телу. При этом не мог избавиться от ощущения: он – объект некоего эксперимента, в котором апробируется новый кодекс властных отношений. Ведь дымка подозрительности – его повседневный эскорт.

Ушакова подмывало со скользкой дорожки недоверия соскочить, но он не решался: просьба об отставке, он полагал, недвусмысленное признание вины. Оттого хмуро тянул свою лямку, тряся услужливостью, как священник рясой. А разменяв восьмой десяток, коварный зигзаг своей судьбы возненавидел.

На самом деле ни кадровый эксперимент, ни прочая конспирология в превратностях карьеры топчиновника ни при чем. В работе с кадрами президент слыл консерватором, причем, в хорошем смысле этого слова. Даже зевнув с выбором, не торопился гнать взашей – давал возможность назначенцу себя проявить, настолько это было возможно.

Казус Ушакова обернулся для ВВП непростым испытанием, когда хороших решений не было. Предательство Олега Смоленкова, сотрудника его аппарата, святая святых России, не столько щелчок по самолюбию монарха, сколько немой укор его взлелеянному детищу – социально-экономической стабильности. Коль и в касте небожителей вши завелись…

Облом омрачался тем, что золотой миллион был сведущ: любой держатель должности в АП, как минимум, долларовый миллионер. Чем ближе к расфасовке национального пирога, тем богаче.

Источник того благосостояния – отнюдь не получка с авансом, а взятки, порой на вырост, на всякий случай. Истцов покровительства столько, что коррупционный вакуум всасывал даже людей далеких от бюджетной кормушки. Таких, как Ушаков и Смоленков, например. Будто бесполезных, но только на первый взгляд, ибо по ту сторону проходной смешивались с тяжеловесами национального распила. Стало быть, брокеры на загляденье, комар носа не подточит.

То есть рывок Смоленкова из жирующего Кремля в зацикленный на законности, оттого постящийся Запад, как и спешное заделывании пробоины, могли быть оценены околовластной прослойкой как развенчание мифа о монаршем всесилии и гениальности. Потому, деловито ощупав бока проблемы, ВВП принял рискованное внешне, но в своей сути тщательно выверенное решение, крепившее статус-кво и монарший авторитет: Ушаков остается, хоть и под особым приглядом.

Но не хлебом политики единым. За многие годы президент привязался к Ушакову, как к человеку очень схожего с ним ДНК, внешне русаку из глубинки, экономящему слова и эмоции, но следующему своему слову точно танк. Что, собственно, и стало последней, хоть и наименьшей гирькой, склонившей весы самодержца, озабоченного бессмертием, в пользу Ушакова.