Яблоко транзита

– Да ты, Алекс, демагог, что, как ни странно, уживается с невежеством! – возражал глава администрации. – Что, последний год – в тюрьме, без интернета и телевизора? Не видел, маршей вдоль разделительной полосы, сотен сожженных шин, десятков убитых Израилем демонстрантов, протестовавших от безысходности в одной из задниц мира – Газе. В стране, герметично зажатой морем с севера, на западе – Египтом, а с юга и востока – последним могиканином апартеида Израилем. Государством, которое нещадно регламентирует, что нам есть, как перемещаться и с кем дружить, окунув нас в первобытнообщинный строй пещер и борьбы за выживание! Так вот, наш нарыв был обречен взорваться в любой момент без всякого тайминга с Москвой. Да, русское чудо-оружие – важный вклад в нашу оборону, но нынешний запрет на применение, пусть мы чуток от него отступили, обнуляет его как таковое. Так что Москва может сколько угодно фыркать и махать пальцем ну-ну, но ее право голоса – совещательное. Ей бы в нашу клоаку безнадеги и нищеты, прежде чем диктовать…

Алекс зажмурился, всем видом выказывая пресыщение событием, сюжет которого казался винегретом из вековых обид, подозрений и заложничества, перемежаемого паузами условно-досрочного. Но, словно опомнившись, просигнализировал мимически: я в порядке, пустяки. Чеканя слог, откликнулся:

– В четырнадцатом, услышав об объявлении Израилем военной операции «Нерушимая скала», крупнейшей в истории арабо-израильского конфликта, я в праведном гневе двинулся к границе с Газой и на израильском КПП «Эрез», понятное дело, был задержан. Вскоре заметил группу по большей мере немолодых людей, скученных в загоне, который окаймляла красная лента, крепившаяся на шестах. Туда, по установлению личности и цели визита, препроводили и меня, как оказалось, к единомышленникам. Таковых, волонтеров, предлагавших себя в качестве живого щита администрации Газы, набралось более трех сотен. Алекс Куршин был в числе последних миротворцев-камикадзе, к слову, контингент не обогатив. Его костяк – лучшие умы Израиля: профессура, крупные журналисты, художники, писатели. Наутро после бессонной ночи нас, антимилитаристов, пусть не под дулами автоматов, но без всяких антимоний военная полиция загнала в автобусы, которые развезли мятежную публику по домам. Между тем депортацией диссидентов израильский генштаб не ограничился – ввел для национальных СМИ цензурный запрет на освещение нашей акции, наплевав на ее представительность и миротворческую суть. Мораль события проста: цивилизация в ее нынешнем виде, вопреки тренду гуманизации общественного устройства не в силах противостоять грубой силе, в чьей основе – мощная военная надстройка и решимость силой оружия и коварства продавливать свои геополитические интересы. Наглядный пример тому – война отчаяния, которую дерзкий, свободолюбивый Давид в лице Хамаса бесплодно ведет с Голиафом, олицетворяемым Израилем. При этом статус Газы, государственности подземелья, за многие годы ни на йоту не изменился. Потому врезка в региональный расклад России, режима со схожим с Израилем геополитическим горизонтом, сулит Газе единственный шанс гигантский перевес Израиля над автономией и, стало быть, стратегический диктат грозного соседа разбавить. Кстати, на пользу самому Иерусалиму, разлагаемому неоколониализмом, не меньшую, чем Газе и Рамалле. Так что если русские требуют свернуть обстрелы, значит, они знают, что делают, судя по всему, располагая конкретным, продуманным планом. Ответ, что на месте виднее, чреват сворачиванием Москвой военно-политической поддержки Газе, немедленным отзывом военных советников и реальными шансами заиметь Россию в лагере ваших недругов. И совершенно неважно, какие Хамасу видятся последствия разворота курса на триста шестьдесят градусов без предварительных условий, ибо у решения, останавливающего кровопролитие, нет ценника и, тем самым, альтернатив. У меня все…

Яхья Синвар и Мухаммед Сахим, обменявшись тяжелыми, но полными аллюзий взглядами, задумались. Казалось, отгородились от неудобного мира, который ощетинился проблемами одна другой горше, но главное, не укладывающимися в их принципиально черно-белую оптику. Ушел в себя и эмиссар сборной закулисы, то ли прогнувшись от бремени марша, то ли ища оправдание, почему он здесь. Но вскоре всколыхнулся, услышав голос Яхья Синвара:

– Мы тебя, Алекс, услышали, надеюсь, услышал ты и нас. Передай русским: решение примем в ближайшие двадцать четыре часа. Совпади оно с позицией Москвы, узнаете из новостей; наш основной канал связи с русскими сей момент и правда задействовать не следует. А завтра утром прежним маршрутом тебя переправят обратно, в Египет.

– С Константином? – уточнил эмиссар.

– Тот уже в пути, – бесстрастно заметил Яхья Синвар и отключил микрофон.

Глава 8

Лондон, 18 мая 2021 г. 21.30