Яблоко возмездия

Директор никого не сдал и не уволил. При своем неприятном характере Геннадий оставался человеком слова. Его стараниями раненого пилота определили в лучшую клинику Адыгейска и выплатили ему крупную денежную компенсацию, в которой Айзель поучаствовал личными средствами. Не забыл он и про бабушку Дениса. Сначала хотел перевести ее в ту же самую дорогую адыгейскую клинику, но Нелли наотрез отказалась не только уезжать из Анапы, но даже покидать свой социальный пансионат. Тогда он договорился о переводе ее из бюджетной паллиативной программы на платное лечение. При этом строго запретил Денису ехать к ней.

– С полицией мы всегда договоримся, – объяснил он, – а вот с твоими дружками, которые по свалкам рыщут, у меня нет ни времени, ни желания общаться. И я совершенно не хочу узнать потом, что тебя нашли в каком-нибудь мусорном контейнере. Так что на ближайшие несколько лет Анапа для тебя закрыта.

– Неужели я такая важная птица? – удивился Денис. – Не поверю.

– Птица ты и правда не важная, – согласился Айзель, – но некоторые люди из-за тебя потеряли целое состояние. Поэтому сиди здесь, в Анапу ни ногой. Будешь общаться с любимой бабушкой по видео.

Ну что ж, так все же гораздо лучше, чем ничего. Когда Денис позвонил ей в первый раз, она даже всплакнула, да и он ощутил, как в носу подозрительно защипало. Стараниями Айзеля ее перевели в отдельную палату, этот факт вызывал у нее противоречивые чувства.

– Нет, конечно, хорошо, когда рядом никто не храпит, как иерихонская труба, – сообщила она, – но мы с моей соседкой Наташей по ночам болтали, а теперь, если не спится, лежи и пялься в потолок часами.

– Интересно, как храпит иерихонская труба? – задался вопросом Денис.

– Лучше и не представляй, – засмеялась бабушка, – потом кошмары будут сниться.

– А покажи мне, какой у тебя вид из окна, – попросил внук.

– А что, разве так тебе не видно?

– Плоховато. Можешь подойти к окну с камерой?

– Ой, давай в другой раз. Я сегодня как-то притомилась. Старость, знаешь ли, не радость. Да и потом, что там смотреть? Ты же берег этот знаешь как облупленный.

– Так вот и хотел увидеть. Непонятно ведь, когда приеду, – вздохнул он.

– Да приедешь, куда денешься. А я, может, завтра получше себя почувствую и покажу тебе окошко поближе.

Вид из окна удалось увидеть на следующий день. Правда, Нелли опять не вставала, просто ее кровать оказалась почему-то на другом месте. За окном знакомо шевелилось море, оно казалось серым из-за пасмурной погоды.

– Но ты ведь ходишь вообще? – обеспокоенно спросил Денис. – Тебе же надо постоянно тренироваться!

– Да стараюсь, стараюсь, – как-то смущенно пробормотала она. – Ты рассказывай, как у тебя там. У тебя ведь работа такая интересная!

Он удивился:

– Почему ты так думаешь?

– Ну, потому что у моего внука может быть только интересная работа. Я так хочу. Нет, правда, Динька, пришли свои новые статьи, не важно, на какую тему. Я буду читать, я сейчас много читаю.

– Да, да, конечно, пришлю. – Ему вдруг стало тревожно и некомфортно продолжать беседу.

Завершив видеозвонок, Вербицкий тут же перезвонил лечащему врачу. Личный телефон анапского светила в области фибродисплазии теперь находился в списке его контактов. Спасибо, опять же, Айзелю.

– Ваша бабушка получает все необходимое лечение, – успокоил его профессор, – опасности для жизни никакой, можете не волноваться.

– Ну а какая динамика-то? – спросил Денис.

– Вы все очень любите это слово. Но если мы говорим о фибродисплазии, я вообще не вижу целесообразности употреблять его. Тут речь идет о долгих органических процессах, понимаете? Это ведь не лихорадка и даже не восстановление после операции.

– И как мне понимать ваши слова?

– Я вам сказал: опасности для жизни нет. Не волнуйтесь, пожалуйста, ваша бабушка в прекрасных условиях, под наблюдением первоклассных специалистов.

После разговора со светилом тревога не уменьшилась, скорее, наоборот, возросла. У Дениса возникло странное чувство, будто все, включая Нелли, водят его за нос. Что они уже приняли какое-то решение, но не сообщают ему. На следующий день ему даже показалось неловко звонить бабушке, он промаялся до вечера, потом уже было поздно. Он, кажется, начал понимать Геннадия, который тянул с поисками сына в Зоне целых два месяца. Как он тогда это назвал – малодушием? Да, очень точный термин.

Наступил новый день. Ничего не изменилось, кроме того, что Вербицкий начал чувствовать себя моральным уродом. Мало того что не приезжает к любимой бабушке, но даже отказывает в общении по телефону. Конечно же, он нажал на кнопку видеозвонка в телефоне. После необычно долгих гудков на экране появилось улыбающееся лицо Нелли.

– Динька, привет! Как твои дела?

– Привет! Я… в общем, нормально, а ты как?

– Все просто замечательно! Тут теперь за мной такой уход! Процедуры просто чудо! Мне, знаешь, больше всего нравится фитотерапия – нас отвозят в такую комнату с фотообоями, включают приятную музыку и какие-то масла ароматические заливают…

– В смысле – отвозят? Тебе же надо двигаться…