Яблоневый сад

Действительно, дети-сироты – нелёгкий народец, порой изломанный с пелёнок, но, однако же, ко всему человеческому, справедливому, благому они тянутся, как и все мы. Выговский, сам испытавший тяготы в детстве и отрочестве, полусиротство, тонко чувствовал уязвлённую душу сироты, а потому не мог, не имел права отступить от задуманного: в области будут воспитательные семейные дома! Однако он не спешил, не порол горячку: потихоньку готовил директоров к такому важному и ответственному почину. Устраивал семинары, проблемные игры. По отдельности приглашал к себе директоров и убеждал. Приезжал в интернаты, выступал на педсоветах. Создал научную проблемную лабораторию, к работе в которой привлекал как несговорчивых директоров, старших воспитателей, так и тех, кто загорелся новым делом. И семьи появились-таки в области, и не одна, и не две, а уже с десяток их народилось.

Справедливости ради следует также сказать, что его институт за последние два-три года стал самым крупным и оснащённым научными кадрами среди себе подобных за Уралом; открыты и эффективно действуют кафедры вузовского типа, практико-ориентированные центры и лаборатории.

При всём при том, однако, возражателей, критиков у Аполлоныча хватает, – что ж, он на виду, открыт, настойчив, бывает ершист. За что честят? Да мало ли у кого какие мысли и притязания возникают! Отрадно, что рядом с нами оказываются люди думающие, неравнодушные, тоже напористые и неугомонные. Я хотел рассказать о целеустремлённом, увлечённом, духовно и интеллектуально красиво живущем человеке, кому же хочется в бочку мёда добавить ложечку дёгтя… впрочем, погодите, не спешите, други! Жалко ведь: целую бочку мёда испортим! Приглашаем вас к разговору. Тем более что разговор о Выговском не может, думаем, строиться иначе, как обстоятельный, заинтересованный диспут о путях и перепутьях развития образования в Иркутской области и даже шире – в России всей.

(1994, 1995)

Голоса из прошлого

Недавно в Иркутском музее народного образования развернулась необычная выставка. Под стеклом витрин – старинные пожелтевшие, выцветшие документы: свидетельства, удостоверения, аттестаты, дипломы, грамоты. Богато представлены XIX и начало XX веков. В официальных, казённых, с орлистыми гербами и сургучными печатями документах чувствуется очень бережное, великодушное отношение к человеку, будь он большим или маленьким по чинам или положению. Многое что дивит и подчас умиляет.

Например, в представлении на учителя К. Владимирцева, которое направил окружному инспектору Западно-Сибирского учебного округа директор Томского учительского института (март 1913 года), имеются такие строки: «В случае назначения Владимирцева учителем-инспектором могу искренне пожалеть свой институт, но не считаю себя вправе возводить ему из-за сего препятствия в его служебном повышении, коего он весьма достоин…» Прочитываешь – задумываешься: до чего же мы, их потомки, бываем скупы на доброе, поддерживающее слово о человеке!

В свидетельстве, выданном Иркутским женским училищем духовного ведомства, сообщается, что «сие дано дочери умершего священника Еннавии Малковой, имеющей ныне 17-летие от роду». Перечисляются предметы и отметки, а далее – любопытнейшая запись: «Нынешнего 21-го числа июля текущего 1877 года, по случаю высватывания её воспитанником Иркутской духовной семинарии Иваном Титовым, с разрешения и утверждения Его Преосвященства… училищным правлением она, Малкова, уволена из старшего класса… для поступления в законный брак». А ниже – с десяток подписей видных горожан: банкиров, директоров, управляющих, депутатов, адвокатов, священников! Такая забота о сироте не может не тронуть. Девушку не столкнули лоб в лоб с её сиротской судьбой, с чем, увы, нередко встречаешься в нашей современной жизни, а честь честью довели до поступления в брак и подписями скрепили свой помысел и впредь пособлять ей, какое-то время вести по жизни.